Невзирая на его внушительные размеры, вёл он себя, как малыш, и я испытывала к нему самые нежные чувства. Лаская его, я всегда с ним разговаривала, а он в ответ нежно похрюкивал. Папа никогда меня не торопил, давая нам вдоволь наиграться. Но после нашего ухода, Кабунярчик всегда жалобно повизгивал, и этот полный тоски призыв, сопровождал меня до самого дома, и я с нетерпением ждала новой встречи, чтобы своей нежностью загладить перед ним нашу вину, за его одиночество. Все мои мысли в то время были заняты размышлениями о моём друге, и все они состояли из сплошных сожалений, поскольку, по моему мнению, Кабунярчику очень плохо жилось в полном одиночестве, в тесноте и холоде. В своих детских мечтах мне грезилось, чтобы мы жили за городом в большом доме и чтобы папа к нему пристроил маленький домик для Кабунярчика. Тогда бы я в любое время могла и без папы к нему ходить и оставаться с ним долго-долго, а летом мы бы вместе с моим другом гуляли бы в нашем садике, и эти светлые мысли делали меня счастливой. В то время Кабунярчик был для меня единственным источником всеобъемлющей любви и радости.
Но вот как-то незаметно прошла зима. Кабунярчик, если его не знать, с виду казался грозным и угрюмым. Места в боксе для него теперь было маловато, двигался он мало и неохотно, всё чаще просто лежал, положив свою большую голову на передние ножки. Папа всё реже меня брал с собой, боясь, что мой друг, в порыве нежности, снесёт загородку и раздавит меня. Но когда мне всё же удавалось его уговорить, и я войдя в сарай, тихонько выглядывала из за папиной спины, Кабунярчик быстро как только мог, поднимался и, виляя своим маленьким хвостиком, подходил ко мне, просовывал пятачок в пространство между досок, и я тут же начинала вытирать его платком, а затем целовать, невзирая на папины протесты. Кабунярчик в это время нежно похрюкивал с закрытыми глазками, и мы оба были бесконечно счастливы.
Весной мы на долго открывали двери бокса, и Кабунярчик с удовольствием шумно втягивал в себя свежий воздух. Перед приходом к моему другу, я старалась, как можно больше насобирать ему сочной травы, которой он любил лакомиться. Он ел её прямо из моих рук, при этом благодарственно похрюкивая, и мне казалось, что я понимаю, что он мне хочет сказать. Так некогда мамина мечта стала для меня главной составляющей моей жизни.