Я расслабленно выдохнул. Понял, значит. Ну, такому понятливому, думаю, можно их доверить. Признаться, он был мне даже симпатичен. Никаких сюсюканий, презрительных взглядов, кривых усмешек, едких замечаний. Он не просто смотрел картины, он их видел. Видел не технику исполнения, свежесть красок, не отдельные элементы рисунка. Он видел, как рисовавший её человек долго не решается сделать свой первый мазок, как он гладит руками холст, а затем жадно набрасывается на него, стремясь словно исторгнуть из себя идею, облекая её в фигуры, образы, свои мысли. А затем, как он стоит, опустошенный, с потухшими глазами, и словно впервые видит то, что он создал.
Я заметил, что все ещё стоявший рядом Глюк одобрительно кивает мне, словно подтверждая мои мысли. Я улыбнулся.
– Мне очень приятно, что Вы это поняли, – сказал я Альберту. – Если бы Вы захотели купить только одну или две, то не получили бы ни одной.
Альберт кивнул, и молча вытащив из кармана пачку купюр, протянул их мне:
– Надеюсь, этого будет достаточно, – сказал он.
Я сглотнул. Таких денег мне ещё никто не предлагал. Откашлявшись, я неуверенно спросил:
– А что Вы собираетесь с ними делать? – надеюсь, он не повесит их в каком-нибудь убогом офисе, это только подчеркнет серость будней работающих там бедолаг.
– Это подарок, – улыбнувшись, ответил он. – Самому себе, разумеется. Недавно у меня был юбилей, вот и решил порадовать себя. Я слышал о Вас от моего знакомого, он как-то приобрел у Вас весьма занимательную картину, на ней изображена птица феникс. Я был поражен, как Вы передали огненную грацию и красоту этого существа, используя лишь уголь. Так что, я решил посетить Вас лично.
– Надеюсь, Вы остались довольны, – улыбнулся я в ответ.
– Более чем, можете не сомневаться, – Альберт протянул мне руку. – Прощайте Владимир, был рад встрече с Вами. Больше мы не увидимся, я считаю, что художник вроде Вас, должен быть в моей коллекции только один раз.
Что ж, думал я, пожимая его руку, здесь я с ним полностью согласен.
Первое, что я услышал, проснувшись, была музыка. Это было как минимум странно, ведь радио у меня никогда не было. Даже в ближайших планах. Подождите-ка, а как я вообще уснул? Помню, как проводив Альберта, я вернулся в комнату, что-то сказал Глюку, а потом…что было потом? Острый приступ головной боли заставил меня забыть о деталях вчерашнего дня. Было такое ощущение, будто мою голову что-то изо всех сил распирает изнутри, стремясь вырваться на свободу. Попытавшись встать, я с удивлением обнаружил, что лежу лицом на холодном полу. Тело наотрез отказывалось подчиняться мне, я даже не чувствовал его.