«Такое высокое животное было слишком заметным в пустыне, указывая чужакам, что его хозяин должен находиться неподалеку. Если эти чужаки были наемниками, которые знали, что за ними охотятся, опасность становилась чрезмерной».
После того как он прочитал молитвы и попросил прощения за содеянное зло, Гасель с аппетитом поужинал, закопал седло вместе с большей частью своих вещей и отправился в путь пешком, неся с собой только оружие, три бурдюка с водой и мешок с финиками.
Он двигался, стараясь ступать только по камням, а когда это было невозможно, шел спиной вперед, подметая свои следы кустарником. Однажды он споткнулся и, упав, ушиб зад о камень. Некоторое время он сидел, потирая ушибленное место, не в силах сдержать смех, понимая, что это совсем неподобающая поза для исполнителя приговоров над ренегатами.
Первая заря предвещала, что солнце скоро сотрет звезды с небосклона, когда он наконец нашел хорошее укрытие на вершине группы скал. Он устроился внутри, закрыл глаза и уснул.
День выдался особенно душным, и он поблагодарил себя за то, что взял с собой много воды и мало еды, так как у него не было аппетита, но была опасность обезвоживания из-за того, что камни так нагрелись, что его убежище почти превратилось в печь.
Ветра не было ни капли. В полдень он заметил, что его одежда насквозь пропитана потом, и ему стало не хватать маленького вентилятора, который стоял на приборной панели его грузовика. Мать подарила ему портативный вентилятор, но батарейки имели привычку разряжаться в самый неподходящий момент. Он всегда считал, что пользоваться таким устройством на публике для представителя его расы неподобающе.
Сейчас он был совершенно один, и вентилятор бы ему пригодился, но жалеть об этом было бесполезно.
Он погрузился в глубокую дремоту и видел сон, в котором прогуливался по улицам фантастически освещенного города, чтобы затем искупаться в огромном фонтане, струи которого меняли цвет.
Проснувшись, он вспомнил, что видел этот фонтан в каком-то фильме, но не мог вспомнить в каком. Он любил кино, хотя никогда не бывал в настоящем кинотеатре с креслами, большим экраном и хорошей акустикой. Его опыт ограничивался уличными показами на стене дома на языке, которого он не понимал, с субтитрами на французском, которые редко успевал прочесть. Но ему все равно это нравилось.