ним, облачённые в одинаковые одежды, одинаковой наружности. Автор
явно хотел показать, что эти двое были чем-то навроде близнецов, если не
сказать копий друг друга. Тот, что стоял, смотрел на того, кто лежал.
Гайгер сумел-таки различить кое-какую разницу, едва уловимое различие
между этими фигурами. Стоявший был изображён методом не столь
глубокого погружения резца в камень, что делало его менее отчётливым
по сравнению с лежащим человеком.
Отступив от этой гравюры, скрипач принялся рассматривать другие, находя всё больше любопытных изображений. Какая-то игра солнца и
луны, звёзды. Отдельные символы явно означали воду и скорее всего
указывали на океан.
– Куто! – наконец Гайгер смог позволить себе заговорить. Он решил
позвать своего спутника, но тот не откликнулся.
«Должно быть, тоже глазеет на что-то снаружи…»
Более всех остальных символов внимание музыканта привлекла
своеобразная схема, на которой были какие-то, уж точно ни на что не
похожие, знаки, выставленные один за другим, под которыми
изображалось нечто, напоминающее раскопанную землю.
В зале была лестница, широкими мраморными ступенями уходящая на
верхние этажи. Гайгер последовал вверх по ступеням, пока не оказался на
втором этаже. Здесь он сошёл с лестницы и вошёл в длинный коридор, в
стенах которого открывались дверные проёмы. Из некоторых лился свет
закатного солнца. Логично подозревая, что это были входы в помещения, имеющие окна во двор, Гайгер вошёл в одну из комнат. И действительно, башнеподобное по своей форме окно выглядывало во двор. Упершись
руками о массивный подоконник, Гайгер высунулся наружу.
– Куто! – прокричал он имя своего спутника, и в очередной раз не
получил ответа. Более того, сердце музыканта вдруг сжалось, он
почувствовал сильный прилив тревоги, когда увидел с возвышения, что во
дворе никого не было. Куто исчез…
Гайгер ещё множество раз кричал имя своего чудаковатого проводника.
Он вновь спустился на первый этаж и выбежал во двор, только чтобы
окунуться в бронзу вечерних сумерек, тишину, нарушаемую редкими
порывами ветра да настойчивым пением птиц, где-то очень далеко от
этого странного места.
Музыкант выбежал за ворота, продолжая звать Куто, он сбежал по тропе, пока та не начала тонуть в густом лесу.
«Какого чёрта? Что это всё значит?»
Не получив ответа на свои вопросы, Гайгер вдруг понял, что