единственного замка, охранявшего скрипку. Музыкант хранил ключ в
маленьком пакете с зиплоком, но теперь, нырнув рукой на самое дно кармана, мужчина ощутил дрожь в коленях – ключа на месте не было.
«– Так, ну это уже полный маразм!» – подумал мужчина и принялся хаотично
обыскивать все карманы, что были в его костюме, безрезультатно.
Вернувшись в гостиную, он подверг обыску весь свой багаж, который вёз из
Осаки – ключа нигде не было.
«– Да быть того не может!!» – Гайгер громко выругался, занеся руку высоко
над головой и уже был готов обрушить кулак на стол, как вдруг опомнился: там
как раз находился заветный футляр. «Спокойно, не будь идиотом! По крайней
мере большим, чем ты уже себя сделал!»
Футляр был ручной работы, изготавливался по заказу одним итальянским
ателье, у которого не было много представительств за пределами Европы.
Загуглив название ателье, скрипач обнаружил, что одно-единственное
представительство на территории США базировалось в Нью-Йорке. Час был
уже поздний, звонить прямо сейчас не было никакого смысла.
«– Завтра первым же делом туда!» – Гайгеру пришлось сделать пару звонков
своим контактам по грядущему выступлению в концерт-холле. Ему отвечали
сонные голоса, и после неуклюжих извинений мужчина объяснял им, что завтра
утром их встреча отменяется, причину он обозвал «форс-мажором» и не стал
вдаваться в детали.
«– Ага, да если они узнают причину, то следующее моё выступление пройдёт
уже в баре „Голубая устрица“ или „Две лизбухи“, где мне придётся делить
сцену с местным клоуном, на скорость опустошающим пивные кружки.»
Гайгер дозвонился до сотрудников представительства ателье лишь с четвёртого
раза.
« – Вот тебе и работа вдалеке от босса! На двадцать пять минут позже
заявленного начинают шевелиться!»
Объяснив ситуацию, скрипач добился-таки времени для встречи. Специалист
сказал, что успех операции во многом зависит от наличия в производстве
футляра с таким же замком и что ему в любом случае нужно своими глазами
посмотреть.
Такси пробиралось через пробки, всё это время Гайгер держал свой футляр
плотно прижатым к груди – словно мать, оберегающая младенца.
В салоне местного представительства ателье его встретили с подозрением, которое музыкант воспринял как некую форму укора.
Мастер, осмотрев футляр в присутствии скрипача, разумеется, неутешительно