На третий день утром, когда Доротея повела племянницу в церковь, гувернантка занялась неотложной работой. Дверь в ее комнату была приоткрыта. Долгое время она трудилась, не замечая, что за ней наблюдают. Наконец вскинула голову и обнаружила сэра Кристофера; ничуть не смущенный, тот знаком испросил позволения зайти.
Это был высокий, очень худой старик с чисто выбритым морщинистым лицом и коротко стриженными волосами. Узкие плечи заворачивались внутрь, как у выпи. Сэр Кристофер одевался щегольски, и одежда его, благодаря помощи дворецкого, всегда была в идеальном порядке. Диксон играл при хозяине роль и камердинера, и мажордома, и экономки. За две недели в поместье гувернантка успела заметить, что слуги в Частервидж-холле обожают своего хозяина. Для этого имелись все основания. Сэр Кристофер не приобрел к своим семидесяти восьми годам ни одной из тех черт характера, которые зачастую делают жизнь подле дряхлеющих мужчин невыносимыми. Он был добр, великодушен и щедр.
И крайне любопытен.
– Чем вы занимаетесь, миссис Норидж?
Колени гувернантки были покрыты одеялом, на одну сторону которого Эмма нашивала мешочки. У ног ее стояло ведро с сухим горохом.
– Это для Альмы, сэр. – Гувернантка насыпала пригоршню гороха в один из мешочков и затянула шнуром горловину. – Ей часто снятся кошмары. Этому способу научил меня доктор Хэддок. Некоторым его пациентам, которые жалуются на тревожность, очень тяжелое одеяло помогает приблизиться к душевному равновесию.
На длинном умном лице сэра Кристофера отразилось веселое изумление.
– Хм-хм! Занятно! И на чем же, вы полагаете, основано воздействие этого странного способа?
– Возможно, когда пациентов накрывает нечто, по тяжести сравнимое с могильной плитой, они невольно приходят к мысли, что уже умерли, похоронены и им можно ни о чем больше не беспокоиться, – предположила гувернантка.
Несколько мгновений сэр Кристофер недоверчиво взирал на нее, а затем разразился хрипловатым хохотом.
– Возможно, мне следует подумать о таком же и для себя, – сказал он. – Значит, у Альмы кошмары… Что вы в целом о ней скажете?
– Девочка сообразительна, любознательна и хорошо воспитана, – спокойно ответила миссис Норидж. – Но она скучает по родителям. Я стараюсь занимать ее ум, чтобы у нее оставалось меньше времени на грусть.