– Причин несколько: я хочу вносить вклад в наш семейный бюджет, заняться делом и… обрести независимость, – перечислила я, накручивая на палец мокрую прядь волос.
– Глупости! Благодаря Виктору я прекрасно справляюсь с расходами, а тебе нужно думать об учебе. – Она улыбнулась и добавила: – В любом случае твое резюме даже не прочитали бы.
– Почему?
– Они не принимают в штат членов семей сотрудников, хотят таким образом избежать фаворитизма.
– Я все равно собираюсь устроиться куда-нибудь, так что…
Мама спустила очки на кончик носа и перебила меня:
– Даже не думай. Работа помешает учебе. Ты не можешь все испортить. Я столько усилий приложила, чтобы ты поступила в университет, поэтому мой ответ – нет!
Она, как обычно, самоутверждалась.
– Не понимаю, в чем проблема. Многие студенты совмещают учебу с работой, и я тоже справлюсь.
– Меня не волнуют другие: ты будешь делать так, как я скажу, – мама сделала акцент на последних двух словах.
– Мама, мне почти двадцать, а ты обращаешься со мной как с ребенком. Я устроюсь на работу – и точка! – огрызнулась я и скрестила руки на груди, показывая, что возражения не принимаются. Мне хватило на сегодня чужого контроля.
Мама сжала губы и злобно на меня посмотрела. Видно было, что она вот-вот взорвется.
Но я не испугалась. Не в этот раз. Сейчас я была готова встретить ее гнев и в ответ тоже выпустить пар.
Мама, наверное, почувствовала мой настрой, потому что тяжело вздохнула и сказала:
– Ладно. Как хочешь.
– Правда? – мне не верилось, что я это слышу.
– Да. Ты уже взрослая: если считаешь, что справишься, то не вижу причин для запрета.
Вот это да! Может, я попала в параллельное измерение? Иначе как объяснить, что она так легко сдалась?
– Спасибо, – пробормотала я.
– Не за что, – мама вернулась к чтению журнала.
Еще несколько секунд я ошеломленно на нее смотрела, а потом отвернулась к телевизору и снова попыталась отвлечься.
Но не вышло. Слова Томаса, которые так ранили меня, снова зазвенели в голове. Я вспомнила, с какой злобой он их произнес, как презрительно скривилось при этом его лицо. Больно и обидно сознавать: для него я всего лишь орудие мести. Весь этот фарс с желанием быть моим другом нужен Томасу лишь для того, чтобы досадить Трэвису. Он все спланировал, знал, что Трэвис скоро выйдет и непременно увидит нас вместе. А я, дура, повелась, когда он вдруг попросил меня остаться. Если бы я ему правда нравилась, он бы так не поступил…