Глава пятая. Ксения
Ксюша очень хотела поехать после первого курса в стройотряд. Когда девочкой из провинции поступала на филфак ЛГУ, она полна была глупых и наивных представлений о студенческой жизни – типа будет она веселой, насыщенной, «с книгою, с дружбою, с песнею». Но уже месяца через два, одев мамино крепдешиновое выходное платье (винтаж!) и намалевав на своем круглом, как репка, личике стрелы «ресниц» до средины щеки, она сидела, а чаще стояла, с чашечкой «кофэ» и сигаретой на филфаковской лестнице, погруженная в нескончаемый треп, преимущественно о том, о чем она и ее «сотрёпники» имели весьма приблизительное представление.
Все душевные силы вытягивал вполне книжный роман с Витенькой с английского отделения. Двухметровый красавец с румянцем во всю щеку пребывал в перманентном сплине, то есть «русской хандре», и каждый вечер насиловал Ксюшу жалобами на жизнь и планами наложить на себя руки. Это было ужасно тяжело и однообразно, тем более что к следующему этапу отношений – поцелуям и объятиям – все не переходили и не переходили, но, как только Ксения задумывалась, не сбежать ли на волю, Витенька, коснувшись ее руки, произносил что-нибудь вроде: «Милая моя, только ты и спасаешь меня от этого мрака, в котором я тону и тону». Редкие и потому вызывающие сладкую дрожь в позвоночнике нежные слова и лестное назначение на роль единственной спасительницы, удерживали ее рядом с байроническим Витенькой крепче собачьего поводка. Иногда Ксении казалось, что это все игра – «москвич (или в нашем случае питерец) в Гарольдовом плаще, слов модных полный лексикон – уж не пародия ли он?» Но временами она видела такую искреннюю неизбывную тоску во взгляде вполне себе благополучного мальчика из состоятельной семьи, что ее сердце разрывалось от жалости. Вероятно, у Виктора была настоящая депрессия, хотя в годы молодости Ксения такого слова и не знала.
Но вернувшись после зимних каникул из поездки домой, к родителям, она обнаружила, что Витенька нашел себе другую утешительницу – и много стройней и симпатичнее ее. Она проплакала на плече подружки полночи, но потом вздохнула с явным облегчением. Взглянув окрест и в зеркало, Ксения ужаснулась – и зачем она так тщательно себя ломала и перекраивала, зачем упивалась кофеем и укуривалась до того, что ноги становились ватными и сердце колотилось бешено?! Она так стремилась стать своей, стать настоящей «факовской девочкой»! А на самом-то деле ей хотелось по-прежнему прыгать козой, ходить в походы и хохотать над какой-нибудь чепухой с подружками. И зажить наконец настоящей, полноценной студенческой жизнью.