Тот выгнулся от боли. Завыл:
– Так нечестно, синарх. Мы же на мечах сражаемся!
– Противник не будет к тебе добр, Рафаэль.
Он развернулся, бросил меч и выставил вперёд руку, второй держался за поясницу.
– Всё-всё. Я больше не могу. Уже час сражаемся. Разреши мне закончить бой.
Я выпрямился, с презрением осмотрел его с ног до головы.
– Слабак, – почти выплюнул я, но, кажется, его это ничуть не расстроило. – Знаешь, почему младших инквизиторов называют ксенолитами? – Секундная пауза, его растерянное лицо и я продолжил: – Это камень из пращи Валторона. Его оружие. Камень, который разит врагов. Ты же теургат. Должен быть сильнее. Но ты… – Я махнул рукой и отвернулся. – Свободен!
Рафаэль кивнул в знак прощания и испарился за дверью.
Я же пошёл в свою комнату. В длинных коридорах казармы уже тихо. Слышны только мои шаги.
Войдя внутрь, я рухнул в кресло, свесил голову.
Пот струился по лицу, и капли падали в тишине на пол, разбиваясь о деревянное полотно.
Руки уже ослабли и слегка подрагивали. Я глубоко дышал. Сегодня молитва Валторону бесполезна. Силы истощались. На целый год их не хватало. А бог помогал только тем, кто питался ведьмами. Я же голодал. Эти твари вызывали во мне лишь отвращение. Настолько сильное, что скорее я готов был загонять себя на тренировках, чем подойти близко хоть к одной.
Дверь открылась. Стук каблуков. Я не смотрел, кто вошёл, но точно знал, что это мой брат Себастьян. Его ноги замерли прямо перед моим лицом.
– Опять противишься? Идиот!
Он прошёлся до стола, откупорил бутылку, и я остро ощутил запах виски. Журчание жидкости, бьющейся о стакан, глоток. Я всё воспринимал в два раза острее. Будто я распалённый на огне пустой сосуд, нуждающийся в воде, чтобы остыть.
– Зачем мучить себя, Кристофер? – Брат развалился на кровати, прислонившись к спинке. – Просто трахни какую-нибудь ведьму, и всё. Смотри…
Я медленно поднял голову и взглянул на него. Себастьян, как всегда, был неотразим: выбритое лицо, отутюженная рубашка. Короткие каштановые волосы аккуратно уложены.
Его зелёные глаза сверкнули, он поставил стакан, щёлкнул пальцами и расправил ладонь. На ней цветком заплясал синий огонёк. Он разгорался, раскрывая лепестки пламени. Перешёл на вторую подставленную ладонь. И вот уже пламя вовсю полыхало.
Брат хлопнул, и всё потухло, оставив лишь после себя едкий дым.