Спичка
«Тагташ» выбежал из блиндажа, бросил «покемона» на его крышу и начал строчить по сигнатурам из положения лёжа. Я наблюдал и корректировал, глядя в тепловизор.
Два укра заметались по полю под пулемётными струями очередей, пытаясь добраться до укрепа. Не пригибаясь и не падая на землю и не сбрасывая тяжеленных рюкзаков, они тяжёлой походкой зомби из фильмов медленно изгибались в танце смерти, волоча за собой ноги.
Наконец пуля чиркнула по одной из сигнатур, и укроп вспыхнул, превратившись в бегущий костёр. Видимо, в рюкзаке были канистры с бензином. Вторая светящаяся на экране тепловизора красная тень обернулась на горящего и, сбросив рюкзак, как в замедленном видеорежиме побежала в укрытие. Брошенный рюкзак вспыхнул секунду спустя.
Тепловизор не показывал уже ничего кроме белого пламени на сером фоне. По полю бегал горящий человек, пытаясь скинуть с себя прикипевшие к нему клочки синтетики.
– Добей его, – попросил я «Тагташа». – Не мучай его, добей!
«Тагташ» вскочил на ноги и, издав дикий индейский крик, начал стрелять в сторону укропских позиций. По двуногому факелу он и не думал целиться.
– Пусть горит, мне вдоль хуя, мне вдоль хуя, пусть горит! – повторял он, пока не расстрелял весь БК. – Ты что, не видишь, они под наркотой? Им не страшно и не больно. Они даже не знают, что умирают. Смотри, этот даже не кричит! Горит, плавится, теряет кожу, волосы, глаза… но не кричит.
«Факел» упал на землю. И стало темно. «Тагташ» пошёл пить чай, предупредив: второй пойдёт обратно – позови меня.
Я продолжил наблюдение в тепловизор. Деревья, трава, кусты светились в его окуляре кроваво-красным цветом. И только небо было холодным и серым. То ли от нагрузки на глаза из-за использования дешёвого китайского «теплака», то ли из-за ночного ветра или из-за чего-то другого, но из глаз потекли слёзы.
Щенок
У моей «норы» медленно и мучительно умирал щенок.
Обычный сельский «дворянин» пегого окраса, с висящими ушами и умильными глазками. Он прибежал к нам на позицию из соседней деревни. Люди ушли из неё от войны, а в одиночестве щенок жить не захотел.
Перебегая «открытку», щенок попал под обстрел из 120-х миномётов. Укроп лупил по полю в тот день долго и остервенело. Зачем? Кто же его поймёт? Вряд ли они целились в щенка, считая его зрадником и сепаром. Но попали.