Мои ноги, будто ставшие ватными, с трудом поднимают меня с пола. Я топчусь несколько секунд, не решаясь подойти к двери. Человек за окном что-то громко говорит, но ветер уносит слова. Я вцепляюсь в ручку двери, сердце моё будто в груди стучит молотом. Наконец приоткрываю дверь и, забыв о всякой осторожности, делаю шаг наружу.
Передо мной стоит высокий, плечистый молодой охотник. Его лицо выглядит суровым, а глаза пронзают меня холодной решимостью – или это просто отражение моего собственного страха? Мне чудится, что он сердится, но тут же замечаю в его взгляде смягчающую тёплую искру. Возможно, ему жалко бедную городскую «туристку» в рваном пуховике и испуганными глазами.
– Ты что здесь делаешь одна? – хрипло вырывается из его уст.
Я в ответ лишь всхлипываю. Слёзы, которые, казалось, давно замёрзли, вдруг хлынули из глаз. Силы кончились – вместе со страхом я выплескиваю наружу столько боли и одиночества, что меня качает от всхлипываний. И, к собственному удивлению, я прижимаюсь к нему, как к единственному источнику спасения в этом жестоком мире.
Он не отталкивает меня, хотя, кажется, стесняется такой внезапной горячей сцены. Я чувствую, как он задумался: «Что теперь делать с этой несчастной девчонкой?»
В его жестах я читаю молчаливое обещание защитить. Мой разум словно наконец-то успокаивается, потому что рядом есть кто-то сильный и надёжный. В груди всё ещё колотится тревога, но уже появляется искорка надежды.
– Зайди в избу, – наконец говорит он. – Медведь пока ушёл, но я не могу гарантировать, что он не вернётся.
Я вхожу, он следом. Луна освещает его широкие плечи, и на миг я думаю, что этот человек – единственный свет в диком, холодном царстве тайги. И возможно, наше появление друг в жизни друга не случайно.
Снова раздаётся звенящая тишина. Но она уже не кажется мне такой безысходной.
Ведь в этой избушке, среди промёрзших стен и жутких рыков тайги, я вдруг поняла: иногда самая страшная угроза – это одиночество. А если рядом появляется хоть малейший шанс на помощь – это уже победа.
***
Я сидела у огня, который Паша развёл буквально через полчаса после того, как отогнал медведя. Он нарубил толстых, крепких веток, чтобы огонь горел долго и жарко.
Горящие поленья потрескивали, из печки приятно тянуло теплом, и я впервые за весь день начала чувствовать, как пальцы оттаивают. Однако в душе по-прежнему оставался холодок – ощущение полной неизвестности.