И я стою на сцене.
Круто, правда? Лучший момент в жизни любого подростка!
Благодаря не в меру деятельным личностям пьеса уже выбрана, сценарии напечатаны и пора проводить пробы. И это буквально на второе занятие. А я вообще не собиралась на сцену. В труппе полно технических ролей: костюмеры, декораторы, осветители, звукорежиссеры, всяческие ассистенты и координаторы. И я планировала быть среди них, а не лезть в пекло. Но разве жизнь подростка бывает легкой?
Они решили ставить какой-то мюзикл. «Бриолин» или что-то вроде того. Я в свои пятнадцать лет слыхом не слыхивала об этом старье. Мне велели спеть песню. А Эрика Ровер, дочь того самого крутого режиссера, со злорадной усмешкой оглядела меня и выдала:
– Удиви нас, Сэм! Докажи, что великий талант твоего отца передался по наследству!
Я мечтала провалиться сквозь землю, стать невидимой или вовсе рассыпаться в прах. Но… но я не могла подвести родителей. Надо было улыбаться и терпеть. С трудом я откопала в своей голове текст какой-то популярной песенки и дрожащим голосом запела. Получилось отвратительно. И дело не только в боязни сцены. У меня нет слуха, и я реально не умею петь, и все об этом знают. Но Эрика не могла упустить шанс и не повеселиться за мой счет. Над моими потугами смеялись все. Сначала тихо и несмело, но с каждой строкой смех становился все громче и громче. В итоге учитель решил прекратить мои мучения и велел закругляться. Под оглушающий хохот я вернулась на место и продолжила сгорать от стыда там.
И если вы думаете, что на этом мои мучения в театре закончились, то вы ошибаетесь. Подобных ситуаций за всю старшую школу набралось миллион. И если сейчас они могут казаться мелкими и незначительными, то тогда каждая из них была трагедией вселенского масштаба. Меня каждый год заставляли пробоваться на роли, я каждый год проваливалась и шла в команду к костюмерам. А потом мисс Ровер, прима нашей труппы, принималась меня изводить своими претензиями к костюмам. Хорошо, стоит уточнить, что она приставала не конкретно ко мне, а ко всему техническому персоналу, ибо, по ее мнению, мы никогда и ничего не делали должным образом. Но если дело касалось шитья, крайней и вечно виноватой во всем была только я. Остальные меня жалели, но не защищали. Всех устраивало, что козлом отпущения выбрана Саманта. Главное, что прима не трогала их.