Вернемся в настоящее. Пока я пыталась восстановить душевное равновесие и избавиться от настойчиво лезущих в голову воспоминаний, на доске появился список предполагаемых постановок. Ребята активно обсуждали варианты, а мне они были незнакомы.
Знаете, со своим специфическим образом жизни я почти разучилась любить что-то. Вернее, не так. Я должна была интересоваться столькими вещами, любить столько всего разного, что уже и забыла, где мои собственные вкусы, а где предпочтения сыгранных персонажей. Увы и ах, если новенькая сотрудница интернет-журнала может и должна любить все ультрасовременное и модное, то секретарша толстопузого адвоката должна любить кошек и кантри, а девочка-волонтер из предвыборного штаба какого-нибудь конгрессмена – фанатеть от истории США и цитировать автобиографию предыдущего президента наизусть. Я же серая мышка, мне нечасто приходилось, так скажем, демонстрировать свои вкусы публике, поскольку у меня практически не было друзей. Но готовиться приходилось все равно: заучивать названия групп и цитаты из книг, заводить кошек. Вдруг кто-то заглянет ко мне в дом и легенда разрушится из-за таких мелочей.
К чему я это? Ах да. К тому, что ни у меня самой, ни у одной из предыдущих сыгранных мной «мышек» мюзиклы в список интересов не входили. Как и сам театр, естественно. Я не знала название ни одной новой или хотя бы популярной в последние пару лет постановки. И потому, когда очередь выдвигать свой вариант дошла до меня, я брякнула единственное, что пришло на ум. Вечную, как мне казалось, классику.
– «Бриолин»? – изобразив на лице всю возможную неуверенность, предложила я.
По лицу мисс Мэллиф было видно, что она приятно удивлена. Ребята ее чувств не разделяли.
– Тебе что, сорок? – озадаченно спросила белокурая Мэган. При этих словах Райан наконец-то отвлекся от телефона и посмотрел на меня. – Это старье уже миллион лет как вышло из моды.
Я поняла, что сморозила глупость. А еще поняла, что сейчас, когда меня внимательно разглядывает Объект, мне нужно ответить достойно. Ну или хотя бы попытаться.
– Мама говорит, он прикольный, – как можно более равнодушно отозвалась я и пожала плечами. – Мюзиклы не моя тема. В Нью-Йорке в тренде шекспировская классика.
Ну как? Вышло неплохо? В меру снобски, в меру дерзко. Что-то такое должен был сказать подросток из центра мира. И даже если я ошиблась (а я, скорее всего, ошиблась, и Шекспира никто не ставит еще дольше, чем «Бриолин»), то проверить им это не удастся. Ну, или всегда можно будет сказать, что я занималась при Джульярде, а там любят начинать обучение с классики.