***
Двухметровые двери захлопнулись, отрезая холл от белого света прожекторов и уходящих людей. Сестра сбежала, не желая наблюдать их уход, и я снова подумал, что надо с ней поговорить. Но говорить с Зоей… трудно. Ее страх сильно мешает взаимопониманию.
Сестра и раньше боялась меня, но сейчас… Сейчас. Сейчас этот страх ранил почти так же, как ножи в ее руках. В какой-то момент я уловил ее желание выйти из теней, где она пряталась, и броситься вслед за уходящими людьми. Сбежать из дворца. И от меня.
Я вздохнул. В моих силах приказать Зое не бояться. Но я поклялся, что никогда не сделаю с ней ничего подобного.
Опустевший темный дворец стал совсем неуютным. Слишком высокие потолки, слишком много позолоты, мрамора и бархата. Всем деструктам было не по себе в этом здании. Мишель, Демьян и Арчи поселились в одних покоях, хотя каждый мог присвоить себе целый этаж. Ирма жила рядом, выбрав и не комнату вовсе, а бывший чулан. Сидела в окружении набитых старьем мешков, засушенных трав и старой рухляди и отказывалась оттуда выходить.
Я снова вздохнул. Утром навестив Ирму, я ушел с тяжелым сердцем. В отличие от Зои, она не боялась, но полубезумная улыбка и блуждание в иных реальностях тоже не способствовали общению. Но это я мог вынести, а вот то, что Ирма постоянно спрашивала, когда вернется Рубеж, чтобы принести ей яблоко, – сводило с ума.
Яблок у Ирмы было вдоволь, я лично притащил ей целую корзину. Но, конечно, это ничего не меняло.
Вопросы о Рубеже заставляли сбегать из чулана.
На миг возникло желание заглянуть к ребятам, поговорить с ними, как случалось когда-то в доме на скале. Но… я снова представил их лица. Обожание и страх, смешанные в жуткий, горький коктейль. Они болтали друг с другом, но замолкали, стоило увидеть меня. Вчера я стоял под дверью в их комнаты, слушал тихий голос Мишель и хриплые ругательства Вулкана, но так и не зашел. Друзья оплакивали Фиби, которую они похоронили в склепе дворца, рядом с великими императорами и императрицами.
Я на это прощание не пришел.
Спустился ночью, когда все ушли. Зажег свечу. Попытался вспомнить молитву. Но слова, бывшие когда-то моим воздухом и смыслом, больше не слетали с языка. Словно в один миг я разучился молиться. Или больше не считал себя тем, кто имеет право их произносить.