Мужчина в плаще, девушка в очках и те двое парней так и стояли каждый у своей стойки. Казалось, что они и не собирались их покидать, и как будто им даже нравилось здесь находиться и болтать с обслуживающим их персоналом, как будто, отмени сегодня их свадьбы, которые они собирались снимать, они были бы самыми счастливыми фотографами во Вселенной. И работники, которые принимали и выдавали им технику, казалось, совсем не торопятся. С другой стороны, куда им было торопиться, всё равно им заплатят за этот день столько же, сколько заплатили бы, если бы они спешили как на пожар.
Я подошёл к кулеру с водой, налил себе полный одноразовый стакан и сел с ним обратно на своё парикмахерское кресло. Музыка всё также играла из подвешенных в углу колонок, и я постарался смешать её вместе с диалогами, доносящимися с клиентских стоек, и на некоторое время у меня действительно получилось. Когда музыка перемешивается вместе с чьей-либо речью, то ты не улавливаешь смысла слов, и они перестают тебя отвлекать, но когда другого шума нет, твой мозг начинает машинально улавливать определённые слова и фразы говорящего рядом, даже если ты этого не хочешь. Вот поэтому я так ненавижу, когда кто-то, например, в транспорте или в кафе, совершенно не стесняясь, разговаривает по телефону, не думая, что насильно заставляет всех вокруг слушать о своей заурядной жизни или жизни своей собаки. Я подумал, что действительно никогда еще за свою жизнь не столкнулся с чужими разговорами, которые были бы по-настоящему интересными, которые было бы приятно и интересно слушать, как будто по-настоящему интересные люди, наоборот, молчат и специально ничего не рассказывают при всех по телефону, даже когда им неожиданно кто-то позвонит.
Примерно в этот момент я заметил, что в зале, кроме меня и четырёх людей у стойки с персоналом, был еще один человек, что сидел недалеко от меня на таком же стуле. Это была девушка с длинными волосами светло-русого цвета, среднего роста, может быть, даже чуть больше среднего. Она показалась мне совсем незаметной, на вид даже более непримечательной, чем девушка в очках и одутловатой одежде у второй стойки. Только та, как я уже говорил, ехала на свадьбу или подобную фотосессию для какой-нибудь пары. Эта же девушка, казалось, вообще берёт технику не для себя. На первый взгляд – обычная внешность, достаточно симпатичная, с немного пышными формами бёдер, которые не смогли скрыть даже чёрные свободные брюки; с маленькой округлой грудью и привлекательно спадающими на плечи и доходящими до низа лопаток волосами. Крупность бёдер говорила о переходном периоде, который бывает именно у девушек такого возраста – уже не подросткового, а набирающего полные обороты юношеского. Обтягивающая светло-сиреневая толстовка, наоборот, стройнила её руки и плечи. Минимальный макияж на лице, насколько я успел заметить, служил лишь для подчёркивания глаз, то ли голубых, то ли серых, и для корректировки достаточно густых от природы бровей. Девушка не стремилась быть красавицей, как будто она принимала себя и своё естество, но и не избегала возможности подрихтовать свой образ то тут, то там. Никаких отличительных черт современной молодёжи тоже не нашлось: ни тату на шее, ни мелированных прядей, ни броской серьги в одном ухе. Обычная одежда – молодёжная, но без заявок. Не просто внешность её была, скажем, не особо яркой, а весь её внешний облик в этом здании был каким-то прозрачным и незаметным, будто она попала в место ей совсем не подходящее, будто она должна быть сейчас не здесь, а там, где нет никаких свадеб, торжеств, съёмок с низким бюджетом или, как в случае со мной, никакой предметной съемки китайских футболок, часов и всякой другой ерунды.