Ещё какой. Иного раздавит – и фамилии не спросит.
Ну вот. А в пятницу, десятого августа, я обещал быть в Аресибо, в обсерватории, и обещание это было такого рода, что нарушить его лично для меня не представлялось возможным.
Хорошо, Леонид Ильич поддержал мою командировку, хотя я опасался, что он передумает и заявит, что в столь трудный час для страны, я обязан быть рядом и помогать ему решать важнейшие вопросы, связанные с реорганизацией советской власти на всех уровнях, поскольку было ясно, что власть, допустившая подобный сбой в такой реорганизации нуждается давно.
Однако я переоценил свою незаменимость в данном вопросе.
Такой опытный и старый политический волк, каким являлся генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, явно хорошо знал, что ему делать и в моих советах особо не нуждался.
– Очень удачно, что тебе нужно в Пуэрто-Рико, – заявил он утром во вторник, седьмого августа, когда мы, чуть придя всебя после вчерашнего, обсуждали дальнейшие действия. – Полетишь через Гавану.
– Через Гавану? – удивился я. – Зачем?
– Затем, что Куба – друг и союзник. Наш непотопляемый авианосец под боком США, как любят выражаться газетчики. Фидель уже звонил, очень беспокоился, что у нас тут происходит. Даже помощь предлагал, хе-хе. Военную. Спасибо ему, конечно, но мы и сами справились. Вот ты ему и расскажешь, как справились. Лично.
– Я?! Помилуйте, Леонид Ильич, на то дипломаты имеются!
– Имеются. Но в данном случае нужен ты.
– Почему?
– Потому что Фидель давно хочет с тобой познакомиться, просто я раньше тебе не говорил. А тут такой случай.
– Зачем я ему?
– Думаю, он чувствует, что ты особенный. Рыбак рыбака, как говорится.
Я задумался. В словах Леонида Ильича был резон. Руководителя Острова свободы, команданте Фиделя Кастро можно было назвать кем угодно, но только не обычным человеком. В памяти Серёжи Ермолова нашлось воспоминание о том, как то ли поздней весной, то ли летом тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года он, ещё маленький, познакомился со знаменитыми кубинскими революционерами – барбудос, как их называли советские газеты. Сестры Ленки ещё на свете не было, а семья Ермоловых жила в Москве, в офицерском общежитиина улице Красноказарменной, в Лефортово. Папа учился в Академии бронетанковых войск, мама преподавала там же русский язык и литературу, а он, Серёжа, ещё даже в школу не ходил.