– Нет. Только кровь.
Павиус скомандовал немедленно седлать коней. Он взял с собой нескольких охотников и инквизиторов, опытных и проверенных в бою. Остальным приказал организовать оборону лагеря на случай, если неизвестное лихо придёт сюда за новой кровью.
До деревни добрались быстро. В свете угасающего солнца она выглядела почти обычно, но неестественно тихой. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не бегали по улице дети, не топились печи.
Оставив лошадей за деревьями, отряд разбился на несколько групп и вошёл в деревню. На улицах пусто, дороги истоптаны, никаких подозрительных следов. Только мухи тучами слетелись к домам и противно жужжат.
– Лесные тяти? – спросил охотник Жан, держа наготове клинок.
Самый молодой в отряде, не достигший даже тридцати лет, он был опытнее и большинства седовласых коллег.
Привыкший иметь дело с тварями инквизитор даже не подумал, что дело, может быть, в лихих людях.
Но предположение охотника быстро развеялось. В первом же дворе они наткнулись на растерзанного пса, что до последнего пытался защитить своих хозяев. Бандиты так измываться над псом бы не стали.
Павиус осторожно подступил к двери и толкнул её мечом.
Тел не было. Только кровь. На полу, стенах, потолке. Словно кто-то тут взорвался.
Инквизитор Бор провёл пальцами по кровавому следу.
– Рассекли артерию, вот она и хлынула…
– Рассекли и на этом не успокоились, – проходя в дом, проговорил Павиус.
Он проверил печь, бочки и заглянул в подпол. Там порой прятали детей, если понимали, что спастись не удастся.
Никого
– Скверно, – выдохнул он.
Охотники обшарили деревню сверху донизу. Ни одной живой души и ни одного тела, если не считать животных. Следы когтей и зубов – разные. В избы лезло что-то крупное, оставляя широкие, глубокие борозды на стенах. Следы на окнах мельче и тоньше. Тела не тащили, а унесли, не оставляя следов. Много отпечатков босых ног.
Павиус достал намоленный свиток из специальной, запаянной воском трубки. Бумага быстро потемнела. Магия. Самая гадкая из всех – некромантия.
– Ещё раз проверьте дома, в каждую щель загляните, – приказал он. – А после – сожгите.
Пока пустые дома горели, инквизиторы, охотники и несколько монахов читали молитву об упокоении и очищении.
“Давненько не приходилось сжигать деревни, – думал Павиус, пока нараспев произносил молитву. – Засиделся ты в Соборе, Рейно, разжирел и обленился”.