– Теперь, полагаю, моя очередь? – встав, подхожу к ней, возвышаясь на полторы головы. По сравнению со мной эта девчонка просто кроха (ага, это она с виду такая беззащитная, но я-то знаю, какая у нее твердая коленка). – У меня есть одно правило: никаких чертовых правил. Запиши это себе на лбу, солнышко, чтобы вспоминать каждый чертов раз, когда будешь смотреться в зеркало. А теперь, будь добра, покажи мне, где в этом сарае душ.
– Сам найдёшь, – пихает меня в плечо (рука у неё реально тяжёлая) и начинает застилать свою кровать.
Сам так сам.
Пожав плечами, достаю из чемодана полотенце, банные принадлежности, скидываю найки, носки и надеваю тапки, после чего выхожу из комнаты.
Длинный коридор не везде освещается. Видимо, кто-то лампочки повыкручивал. Ванну я нахожу почти сразу. Точнее душ. Возле него стоят несколько парней. Хочу уже протиснуться мимо них, но меня хватают за плечо:
– Эй! Куда прешь? Очередь!
Мать вашу, здесь ещё и очередь?
Парень прищуривается, а после спрашивает:
– Новенький, что ли? Не припомню тебя.
– Ага, только сегодня въехал. Саша, – протягиваю руку.
– Лёня – пожимает ладонь, – а это Костян, – кивает на рядом стоящего друга. – А в какую заселился?
– Двести десятую.
– Оу, – протягивает, – к Лопушковой? Сочувствую.
Что ж, я знать не знаю, кто такая Лопушкова, но судя по тому, что мне сочувствуют и весьма искренне, это моя соседка-тире-нянька.
– Ага, странно, что тебя вообще к ней подселили. Она ж вроде на лапу коменданту даёт, – вклинивается в разговор Костя. Худощавый высокий парень с резкими чертами лица и лукавыми глазами.
– Мест, наверное, не было, – не вдаюсь в подробности. – А эта Лопушкова как вообще?
– Да нормальная вроде… – задумавшись, говорит Лёня. – Перец у неё правда крутой какой-то на мерине гоняет, но зубрилка ещё та!
– Ага, но зато не доносит, если с ребятами гудим.
Дверь щелкает и выходит высокая блондиночка. Девяносто-шестьдесят-девяносто.
Надо же, какие экземпляры в общаге обитают!
Плотоядно облизнувшись, уже представляю её под собой. Или на себе.
– Светик, ну ты хоть если в душ идешь, то майку прозрачную, что ли, надевай на мокрое тело. Порадуй мужской глаз, – смеется Костян.
– А тебе, Алексеев, только и остается, что смотреть, – хмыкнув, бросает блондинка и кидает мимолетный взгляд на меня.
Я подмигиваю. Прикусив губу, девушка бегло меня осматривает, кокетливо взмахивает волосами, и, покачивая бёдрами, удаляется.