– Ну ладно, ладно… – плаксиво произнес он. – Недоглядел Чуи, не заметил. Вошел, походил… И вышел…
– Просто так вышел? – спросил Альварос. – И ничего не взял?
– Ну взял, ну и что? Взял-то всего ничего…
– А ты знаешь, что у нас с ворами делают? – в голосе старика вновь послышалась угроза.
– Да какой вор, Альво – взял-то самую малость… У него там столько всего…
– Чуи!
– Ну взял, взял, Чуи больше не будет. Вот, возьми… – Он сдвинул ко мне пустую банку. – Чуи чужого не надо.
– Мерзавец ты, Чуи, – произнес Альварос. Правда, в его голосе уже не было строгости. – Маленький грязный мерзавец.
– Фарках, – уточнил Чуи. – Мы жили тогда, когда еще ни вас, ни сваргов, ни даже гасклитов не было. Мы самые древние, самые умные…
– И самые хвастливые, – закончил за него Альварос. – У тебя вода закипела.
– Ах, гляка… – Чуи проворно соскочил с табурета, схватил чайник и отставил в сторону, затем вытащил из печи горшок и поставил на пол. Огонь в горшке тут же потух.
– Твоя кастрюля? – спросил Альварос, взглянув на меня.
– Да. Это чайник.
– Чайник? – повторил старик непривычное слово.
– Да. Чай – это напиток такой. Трава такая, ее заливают горячей водой и потом пьют.
– Лекарство?
– Нет, просто напиток. Но можно и лечиться, только тогда надо лесные травы заваривать.
– Я понял, – кивнул Альварос. – Чуи, сделай-ка отвар гостю.
– Гасклиту? – неприязненно произнес фарках. Альварос взглянул на него и сдвинул брови.
– Да сделаю, сделаю, – быстро сказал Чуи. – Почему не сделать.
Достав из шкафа небольшой мешочек, Чуи зачерпнул горсть сушеной травы и сыпанул в чайник, затем взял со стола ложку и размещал.
– Ждать немножко, – сказал он, взглянув на меня и любезно улыбнувшись. – Вкусно будет.
Только теперь, когда фарках вышел из-за стола, я наконец-то смог разглядеть его как следует. Его нельзя было назвать карликом – скорее, он был просто маленького роста. При этом все в нем выглядело на редкость гротескно, фарках казался пародией на нормального человека. У Чуи были чересчур худые руки и явно великоватые для этих рук пальцы и ладони, морщинистое и мятое лицо покрывали редкие длинные щетинки. Несколько волосков торчали из ноздрей, сам нос напоминал дряблую картофелину. Чересчур длинные мочки ушей колыхались при каждом движении – казалось, они живут своей, независимой от хозяина, жизнью. Желтоватые зубы сидели крайне неравномерно, маленькие круглые глаза жались друг к другу. Щеки, напротив, были пухлыми и выдавались в стороны, придавая Чуи крайне плутоватый вид. Дополняли картину густые клочковатые брови, при этом левая была гораздо гуще правой. Да и вообще, складывалось впечатление, что Чуи в основном смотрел одним левым глазом, как бы выставляя его вперед.