Слезы навернулись на глаза Розена, он тосковал так истово, безмерно, хороня любовь в каждом своем счастливом воспоминании. Ему казалось, что до встречи с будущей женой он и вовсе не жил. Она открыла ему этот мир, показала красоту заката, волшебство музыки, чары танца двоих, когда солнце вот-вот скроется за лесом и озарится алым поле перед рекой. В те минуты он жил, жадно вдыхая аромат кожи любимой, наслаждался ею как мог, как умел, как она сама научила. Шептал ей одной невообразимые нежности, глупости, которые никогда бы не произнес вслух другим даже под пыткой. Милая Люция, неужели все то было обманом? Неужели ты просто околдовала меня? И снова слеза катилась по суровой, выдубленной ветрами щеке.
Барон был красив, молод, но успел закалиться в бесконечных войнах с соседями. Вот и шрам над бровью налился белым. Стрела тогда прошла вскользь – повезло. Или, наоборот, это стало проклятием? Погибни он тогда, никогда бы не узнал Люции, не стал бы мужем колдуньи.
Барон поднес кулак с зажатой в нем заколкой к губам. Ему до боли хотелось еще раз почувствовать запах, что шел от волос его жены. Он почти вдохнул его, но отбросил заколку на пол, словно ядовитую змею. Морок! Всюду морок! Всюду чары! Нельзя им поддаваться. Слаб он оказался, слишком близко подпустил к своему сердцу лесную дикарку неслыханной красоты.
Мужчина обернулся к колыбели, где сладко сопел его сын. Благо служанки исхитрились найти молоко для ребенка. Вот одна из них и спит, опершись на кресло рукой. Измучилась за день с младенцем, даже чепец скособочился и съехал с волос. Только Люция всегда была весела и не знала хлопот, будто сын был подарком небес и никогда не плакал дни напролет. Впрочем, так ведь оно и было. Выходит, и наследника ведьма опутала чарами? Знать бы, насколько глубоко проникло то волшебство. Сможет ли исторгнуть его кроха? Или всё, его душа тоже загублена? Будь милостив к Зенону Господь! Помоги ему!
Сколько ночей он молился, даже навещал келью священника посреди ночи, кода жена носила бремя – боялся, что бог отнимет обоих у него. И жену и нерожденного сына. Барон сладостно улыбнулся счастливым воспоминаниям. И ведь уверен был, что на свет появится именно сын, его малыш. Вот он взял на руки малыша в первый раз, поцеловал в лобик. А Люция в то время улыбалась им с ложа. Сильная женщина, ни у кого нет и не было такой жены. Ни разу не закричала за все время родов. Или это тоже было колдовство? А как иначе? Другие жены орут в родах, гибнут или же чахнут. И только его жена родила сына легко. Выходит, вся жизнь Розена пропитана злыми чарами.