Постепенно в темноте исчезали не только объекты, не только свет и пространство – исчезали целые существа. Они становились частью этой мракобесной пустоты, и что самое странное – они не сопротивлялись. Они словно растворялись в ней, как утопающие, поддающиеся силе темноты, которая сжирала их без следа. Некоторые исчезали почти мгновенно, другие – с мучительной медлительностью, как если бы их тела теряли плотность, растворяясь в воздухе и утопая в этой тени.
Исследователь стоял среди всего этого ужаса, а его взгляд был застывшим, но не испуганным. Он уже знал. Он уже почувствовал, что этот момент – не случайность. Это не являлось внезапным исчезновением планеты, или результатом какой-то природной аномалии. Нет. Это было нечто гораздо более страшное, чем он мог себе представить. Поглощение мира не могло стать случайностью или же неожиданностью. Это было постепенное слияние, разрушение, замедленная смерть всего живого. Эта аномалия не проявлялась внешним воздействием. Она не была ничем из того, что можно было бы назвать природной или галактической катастрофой. Это целое измерение, влияние которого не оставляло времени для сомнений.
И тут он понял, что сам стал частью этого. Он стал не просто наблюдателем, как ему изначально подумалось. Он был экспериментом и тем самым компонентом в этом огромном и зловещем процессе. Быть может, он сам являлся частью чего-то более грандиозного и страшного, что даже не осознавал. Он был лишь малой деталью в плане, который был уже спланирован миллионы лет назад, или же сотни тысяч – в зависимости от того, насколько далеко уходило время, нарушенное этим безымянным ужасом.
Его тело – его существование – начало терять смысл. Энергия этой аномалии, этот совершенно незримый поток, хлынувший из самой её сердцевины, начал поглощать не только всё вокруг него, но и саму его сущность. Мысли исследователя начинали размываться, сознание растекалось, как мутное облако, поглощённое вихрем, и все его попытки сохранить хотя бы частичку себя были тщетными. В каждом мгновении, когда он пытался разобраться в происходящем, ощущая, как его внутренний мир теряет свою форму, он понимал: он был частью чего-то гораздо большего, куда не мог достать ни разум, ни сознание. Странная энергия вырывалась из аномалии с такой силой, что даже его восприятие времени становилось всё более извращённым.