и сон обнимал два крыла.
Но крылышки бились, сражались с пространством,
которое кстати сказать.
Бескрайнее было, холодное было.
Но разве в нём можно летать?
К тому же лететь без скафандра иль шлема
совсем опрометчивый шаг!
Коробочка мёрзла. И Ёржик мёрз тоже.
Уже покрывалась ледышками кожа.
Он стал откровенно сказать, отморожен.
Точнее, пожалуй, сказать заморожен.
И бабочка тоже замерзла, похоже.
И сетка замерзла.
Что дальше?
О боже.
Не уж то, в ледышки теперь обратятся,
и больше на родину не воротятся?
Останутся в небе в мороженом виде?
Приклеятся к космосу, словно к окну.
Так словно снежинки, кружась на ветру,
на стеклышко липнут узором чудесным.
Так Ёржик с коробочкой влипнут совместно
в пространство и время. И на спасенья
не будет и шанса…
Но что за движенье?
Ах, птичка проснулась! Да это понятно.
Конечно, в бородке ей было тепло.
И вот потому-то, и лишь потому-то
мороз не окутал её.
Она посмотрела, она оглянулась,
и клюнула ёржика в нос.
Наверное, больно. Но Ёржик-ледышка,
практически Ёржик Мороз,
не чувствовал боли. И только два глаза,
что Ёржик ещё не закрыл,
молили о помощи. Птичка же сразу,
насколько хватало ей сил.
Вспорхнула с бородки в бескрайнее небо,
исполнила аксель тройной,
рванула до сетки, что тоже замерзла.
А если замерзла, то стала похожа
По прочности со скорлупой.
Клюёт сеть, как дятел, отчаянно птичка.
А нужно отметить – она невеличка.
Чуть меньше синички и меньше колибри.
И вправду, размер у неё не завидный.
За то по упорству с ней может сравниться,
наверное, только большая куница,
и то если этой кунице присниться,
что стала она карасём.
Согласны, сравненье сравни небылице,
но мы знаем точно, что сниться кунице.
Мы в этом однажды смогли убедиться,
когда пообщались с конём.
А птичка от сетки далёко взлетает!
О, кажется, скорость она набирает.
И вот, отлетев три длины бегемота,
она совершает безумное что-то!
Вернее заметить, пятьсот поворотов!
Пятьсот поворотов, и разворот.
И вертится, крутится, будто юла.
И мчится на сеть, словно пуля стремглав.
Насквозь эту сеть пролетает.
Крылом эту сеть задевает.
И сеть затрещала, и сеть загудела,