Олеся сидела у меня на руках и терпеливо ждала окончания приема. Она и раньше была у врачей, вела себя спокойно, ведь во время осмотра никто не причинял ей вреда, и всегда это заканчивалось тем, что мы ехали домой или в кафе.
Мне хотелось поскорее выйти на улицу, вдохнуть воздуха. Остальное происходило на автомате. Мы забрали вещи из гардероба, получили на руки заключение – и, наконец, вышли на воздух, морозный и свежий.
Сажаю Олесю в машину, звоню маме: мне надо срочно разделить с кем-то эту новость, мне одной не вместить ее. Едем домой, Олеся пытается узнать, почему я плачу. Уже не помню, что я отвечала, – за меня больше говорил К.
Дома К. был с Олесей, пока я ревела, осознавала, сообщала эту новость родственникам, на работу, в садик, в зал, писала риелтору, что хочу продать квартиру, которая была в ипотеке. Меня захлестывал страх. А еще всегда есть надежда, что диагноз – это ошибка, что все рассосется каким-то чудесным образом. Я тоже надеялась, что скоро мы пройдем обследования, и, конечно же, окажется, что это не рак. Наверное, это была стадия отрицания. Но об этом я не говорила никому, а если что-то подобное говорили мне, останавливала таких успокаивающих, потому что боялась укрепиться в своей надежде, а потом снова лишиться ее. Крушение надежд – это очень больно, и я еще не раз испытаю это, пока не научусь относиться к такому краху по-другому. Точнее… пока не перестану надеяться вообще.
Что ж, до госпитализации у меня было четыре дня. И это был достаточный промежуток для того, чтоб как следует прогоревать, пробояться, принять, уладить связанные с этим проблемы, настроиться, поговорить с ребенком.
Я придумала для дочери название опухоли – бяка, рассказала, что она выросла у нее в животе, теперь ее надо лечить. Как именно – я не сказала, да и сама пока не имела об этом никакого представления. Надо сказать, Олеся приняла все спокойно. Конечно, она мало понимала, что ее ждет. Нас при этом ждало нечто не такое ужасное, как успела надумать я, но и не такое лайтовое, как считала Олеся.
Глава 2. Грех первый. Страхи
Кто-то говорил мне, что наши страхи порождают события. Что ж, может быть… Я на любое предположение о причинах болезни говорю: «Может быть…» Я не отрицаю ничего, так как не знаю достоверно. Да и, будем честны, никто не знает, значит, потенциальный спор об этом никому не нужен.