В будущем мы наладим хороший контакт с Оксаной Петровной. Но для этого потребовались и время, и усилия.
Оксана Петровна, к слову, выделялась среди врачей своей немногословностью: она быстро делала осмотр и убегала так споро, что я не успевала открыть рот, чтобы что-то спросить. Иногда она откровенно была не в настроении и могла сделать замечание касательно правил больницы. При этом правила могли противоречить друг другу.
Со временем я внутренне оправдала перед собой Оксану Петровну полностью. Она была отличным врачом с многолетним опытом, и я не знаю, сколько она видела умирающих детей, сколько их вылечила, а скольких проводила. И за сколько ушедших детей она себя простила, а еще хуже – не простила. Но она здесь, с нами. И какой бы она ни хотела казаться холодной и строгой, у нее было огромное сердце и очень глубокие и добрые ярко-синие глаза, в которых я научилась читать великодушие, умиление, тревогу, негодование и прочий спектр чувств.
К. позвонил мне и задал много вопросов. Я не знала, как на них ответить, и вопросы меня от этого еще больше раздражали, заставляли погружаться в чувство вины за незнание – с обидой на Оксану Петровну, что не делится информацией. Так и закончился первый день.
Я не запомнила имена соседей, только обратила внимание, какие все спокойные, разговаривают на отвлеченные темы. Хотелось кричать: «У вас дети раком болеют, эй! Вы что, забыли? Хватит говорить про рассаду!»
Позже во мне проснулся критик, который был возмущен этими соседями, смеющими ругать детей в такой ситуации и делающими им замечания. Мне казалось, человек должен 24/7 помнить, что его ребенок может прожить меньше, чем среднестатистический человек на Земле, и давать только любовь и поддержку.
Но в тот день я себя мысленно заткнула тем, что все мы под одной крышей – и правильные, и неправильные. И если уж считать, что онкология у ребенка – это урок для родителя, то нам дали одинаковое задание, а значит, я не лучше остальных.
Первым чувством в больнице, несмотря на все перипетии, стало ощущение безопасности, защищенности, того, что тебе тут помогут. В ту ночь меня вырубило быстро: четыре бессонные ночи до госпитализации дали о себе знать. Кровать оказалась тесная и неудобная, с ребенком спать было вроде бы и нельзя, но больше негде. Да и раздельно мы никогда не спали, странно было бы начать практиковать раздельный сон в таком заведении и в такой обстановке.