Пигмалион на похороны не явился.
В небе, прямо над нами, кружили вороны. Их была целая армия. Как будто сама природа решила подчеркнуть драматизм момента, направив сюда этих представительниц потустороннего мира.
А впрочем, не все были и в трауре. Анита оделась, как фламинго – во всё розовое. Она была на голову выше всех остальных, включая мужчин, и весьма необычно смотрелась в нашем черном конгломерате.
– Должно же сегодня быть хоть что-то приятное глазу, – сказала она.
А на самом деле, у нее просто не было черного платья. А было всего два: одно вот это, розовое. Второе – зеленое бархатное. Но в нем она уже появлялась на том вечере. И чтобы не выглядеть какой-нибудь нищенкой, всегда ходящей в одном и том же, она и оделась, как фламинго.
«После похорон обязательно ее обрадую!»
Я же, пользуясь случаем, надела изысканную черную шляпу с вуалью. А под нее – черное атласное платье, которое недавно выписала по каталогу. Специально для шляпы.
Тётушка Жозефин ахнула, когда увидела меня. А я сказала:
– Я подумала, что наконец-то у меня появился повод выгулять эту шикарную шляпу.
– Какая красота, Людевина! Где ты такую достала?
– Я её купила в прошлом году на выставке, в Помпеях. Все тогда удивлялись, что я приобретаю черный аксессуар. А я подумала, пару раз в жизни – все равно пригодится. И вот теперь такой повод. Грустно, конечно. Но всё же…
Тетушка Жозефин приходится мне ближайшей родственницей. Она родная сестра папеньки. Мы с ней друг друга обожаем.
– Как не стыдно, в такой момент хвастаться туалетами, – зашипели на меня гадюки.
А я сказала:
– А что в этом такого? Покойнику ведь теперь все равно. Но если бы он мог нас видеть, ему бы стало приятно, что его провожают в последний путь такие нарядные дамы. Разве я не права, герцог?
Герцог вышел из состояния задумчивости и утвердительно кивнул:
– Любой покойник бы вас оценил, дорогая.
– Но не во время же похорон, Людевина! – опять зашипели гадюки.
Из уважения к покойному, я спорить не стала. И в следующие пятнадцать минут мы с тётушкой Жозефин старались придерживаться правил приличия и дружно промокали кружевными платочками глаза. Глядя на нас, даже господин Советник пару раз смахнул со щеки скупую мужскую слезу.
«Братья и сестры! Мы собрались на эту печальную церемонию, чтобы почтить память хорошего человека…»