– Успела собрать компромат, – улыбается она, обнажая белые зубы.
По каким это, интересно, закоулкам и вечеринкам, а? Всё равно. Блондинистая Уля, похожая на не слишком породистую лошадь, бросает на меня брезгливый взгляд. Издаёт смешок. Зря, Уля, зря, думаешь, я не помню, как на первом курсе ты клеилась ко мне, будто дешёвая жвачка? Тогда я ещё не добился такого пренебрежения. Тогда Гоша ещё был жив.
– Что там у тебя с курсовой? – интересуется Славка вполголоса. – Сделал?
– Ага, глаза красные, руки дрожат – следствие напряжённой умственной работы.
– Прекрати, – смеётся она. – Я же знаю, так дальше первой страницы и не продвинулся. А её, между прочим, я тебе сделала.
– Могу расплатиться натурой, – шепчу я заговорщицки. – Денег нет, у отца просить стрёмно.
– Дурак, – она пихает меня в бок.
И не краснеет. Сколько я шучу так, сколько пошлостей могу ей наговорить – никогда не краснеет. Железная леди. Или пацанёнок.
Историчка у нас – баба жёсткая, боевой раскрас. Вид внушительный. Едва только завидишь, как она громоздко передвигается на своих каблучищах, хочется схорониться в далёком углу. Схорониться. Плохое слово.
– Я смотрю, сегодня все в сборе, – цедит Валентина Андревна, она же историчка, она же Валик, как её кличут в народе. – Сегодняшняя тема…
Я отключаюсь. Черчу в толстенной, напоминающей саму Валик, тетради бессмысленные линии. Кривые, как моя жизнь. Вспоминаю с отвращением повиливающую бёдерками девицу у нас на кухне в восемь часов утра. Идеальное зрелище перед учёбой. Валику клюющие носом студенты неинтересны, она вещает увлечённо, с задором. Ударяет в запале кулаком по столу. Я вздрагиваю. Славка хихикает, уткнувшись в конспект.
– Мне опять тебе его пересылать? Пиши давай, курилка.
Киваю. Записывать я, естественно, ничего не собираюсь. И правда, думаю, нужно бы съездить к матери. Звонила вчера, плакала в трубку, а меня так и подмывало спросить: «Где же твой Серёжа, крысячья его порода!» Утешит, поддержит, плечо подставит в трудную минуту. Разбежались.
– Ты помнишь, куда мы идём сегодня? – возникает Славка спустя полчаса.
Конечно, помню, что же у меня, совсем голова дырявая? На какое-то литературное, мать вашу, мероприятие. Вечер литературный, вот.
– Ну да, – во рту сухо и мерзко, на языке гадкие комочки.
Сплюнуть некуда, бутылка в рюкзаке – не будешь доставать. Вездесущая Валик всё видит. Сглатываю, морщась.