Вместе с несвоевременным прозрением приходят сухие слезы отчаяния, ведь он больше не способен осязать обычные вещества, ходить по земле, прикасаться к предметам. Блаженны плачущие! Правила распространяются на всех, в том числе и на Адраева. Далекий от православия и любой другой религии главный герой неожиданно попадает в католический костел, в котором действует магия для таких, как он. Аллилуйя, он снова в родной матрице! К нему на время возвращаются гравитация и его прежний внешний облик. Здесь он находит сочувствие и понимание у местного священнослужителя, и это его окрыляет. Ему наконец-то повезло, но ненадолго. Скитания героя между небом и землей подходят к концу, и это его последний утешительный приз!
Глава 1. Неизвестное тело.
У Адраева никогда не было проблем со сном, но сегодня его разбудил мягкий настойчивый толчок. Не желая просыпаться раньше времени, он лишь сильнее сжал веки. Толчок трансформировался в едва различимый поток, увлекая за собой спящего Адраева.
Будь он женщиной, он сравнил бы это с началом родов. Никогда не имевший детей, Адраев всегда считал роды нерелевантным проклятием за невинное происшествие в Эдеме, коварством природы, устроившей слишком суровое испытание для всех участников. Зная, что не прав, он не переставал сочувствовать библейской прародительнице, которую считал эталоном вечной молодости и красоты и ее последующим гендерным потомкам, начиная с того момента, когда впервые ненадолго взял в руки Библию. Ему всегда было жалко человечьих головастиков, которым предстояло появиться на свет. Предчувствуя, что снаружи хорошего мало, они устраивали многочасовые пробки, не обращая внимания на зеленый свет и расставленные повсюду указатели со словами «Выход здесь».
Ассоциации не случайно нахлынули на спящего. Плохая новость заключалась в том, что сейчас он сам чувствовал себя таким головастиком, которого зачем-то вытесняют из намертво прикипевшей к нему матрицы. Он впервые осознавал себя аморфным, ничтожным, безвольным и совершенно беспомощным, и это было до мурашек пугающее ощущение. В груди у него разрастался колючий комок боли, страха и невыразимой тоски, и все это не было похоже на сон. Адраев резко приподнялся в постели и тут же уперся макушкой в потолок, не ощутив боли от столкновения.