– Доброе утро, мама! – поприветствовал Юсупов и поцеловал сначала руку, а затем щеку самой прелестной женщины на свете, Зинаиды Николаевны.
– Здравствуй, родной, – отозвалась она и ответила взаимными поцелуями в обе щеки.
От нее пахнет розой и клементином, русые волосы уложены в высокую прическу. На висках вьются игривые локоны. А глаза – просто загляденье. Утонуть бы в них и забыть обо всем. Ибо такой свет в них сродни ангельскому. Да что там – божественному.
Зинаида Николаевна улыбнулась и пробормотала:
– Опять поскабрезничал с папа? Едва забрезжил рассвет, а он уже капли принимает.
– Ерунда, – так же тихо отозвался Юсупов. – Ему иногда полезно поиграть в главу семьи.
Затем перевел взгляд на Юсупова-старшего и сказал нахальным тоном:
– И вам доброе утро, папенька! Как спалось?
Юсупов-старший дожевал омлет, да с таким усердием, будто готов еще и вилку перекусить. В его взгляде читаются все невысказанные ругательства, проклятия и матерные слова, коими лексикон заядлого военного человека полон, кажись, от рождения.
– Спалось бы лучше, дабы два сопляка не позорили нашу фамилию, – наконец отозвался он.
– Mon cher, – с укоризной в голосе обратилась к нему Зинаида Николаевна.
Молодого графа же это только раззадорило. Он уселся напротив отца, дождался, когда служанка наполнит чашку кофе с пряностями и ответил:
– Что поделать? Молодость так коротка. Надо взять от нее все, чтобы лет так через тридцать не стать брюзгой, поедая омлет на завтрак и страдая болезнью легких каждую зиму.
– Фика, – теперь укоризненный тон Зинаиды Николаевны обращен сыну.
– Если брать от молодости все, к старости ничего не останется, – не сдается глава семьи. – Старшой где? Прожигает дни и ночи напролет, да спит, когда вздумается?! И это – наследник дворянской фамилии?!
Княгиня открыла рот, но лишь вздохнула и опустила глаза в недопитую чашку с кофе. Юсупов успокаивающе погладил ее ладонь и с вызовом взглянул на отца.
– Вот именно, он – наследник. Еще успеет насытиться ответственностью за содеянное. Не отнимайте у него столь драгоценный опыт, – ответил он. – К слову, сдается мне, нам обоим бы уже зваться не графьями, а князьями. Как там с документами?
Вилка звякнула, ножки стула ухнули по полу. Юсупов-старший дожевал завтрак, утер губы салфеткой, швырнул ее на стол и поднялся с места. На ходу поцеловал супругу в висок и с громким сопением покинул столовую.