Как будто все спланировала заранее.
* * *
– Какую песню вы бы поставили на своих похоронах?
Шел урок по религиозному воспитанию; тема – отношение религии к смерти. Его вел студент-практикант, один из тех «клевых» парней, которые хотят быть для каждого лучшим другом. Он приходил на занятия в футболках с изображениями «Нирваны» и «Рэд Хот Чили Пепперс», накинув сверху обычную рубашку. Мы позволяли ему верить в то, что он клевый, – так было проще. В сущности, славный парень, даром что жалкий подлиза. Мы не потрудились запомнить его имя.
– «Ухожу под землю»[9], – ответил кто-то, воображая, будто выдал нечто оригинальное.
Никто не засмеялся.
– Гимн Уэльса, – сказал Гвин. – Обожаю его слушать перед началом матчей.
В тот момент я об этом не подумал (такая мысль показалась бы странной), но гимн Уэльса как нельзя лучше подошел бы Гвину: все рыдают, гроб укрыт уэльским флагом, как на похоронах героя войны.
Кира назвала какую-то композицию в стиле ска[10], которую ей в детстве ставила мама. Элла выбрала что-то из репертуара Тейлор Свифт, чтобы заставить всех плакать. Мы с Дионом ничего не сказали, однако я подумал, что выбор должен остаться за мамой, поскольку она больше всех расстроится и песню придется слушать ей, а не мне. Если она выберет какую-нибудь фигню из девяностых, так тому и быть.
Мне не приходило в голову, что мама, скорее всего, умрет раньше.
Элла толкнула Грету локтем:
– А ты что выбрала?
Грета сморщила носик и покачала головой, как будто все это было ей не по душе.
– Не глупи! Я буду старая, когда умру, и музыка, которая мне сейчас нравится, давно выйдет из моды.
– Верно подмечено! – воскликнул студент, весьма довольный тем, что мы всерьез обсуждаем вопрос, имеющий отдаленную связь с темой урока. Пожалуй, он считал это великим достижением.
– Я не могу ничего выбрать, – сказала Грета, охватывая пальчиками фиолетовый блестящий карандаш, как лоза оплетает и душит дерево. – Ведь я еще не прожила свою жизнь!
Ненавижу похороны.
Когда я учился в седьмом классе, умерла тетушка Кэт. Помню, как в крематории Бангора викарий говорил о ней приглушенным церковным голосом, словно она была мать Тереза:
– Добрая, щедрая женщина… Всегда улыбалась, несмотря на несчастья…
Я украдкой смотрел по сторонам, размышляя, не ошиблись ли мы похоронами. Последний раз я видел тетушку Кэт около нашего дома с безумным выражением на лице и выпученными побелевшими глазами. Она вопила страшным голосом, что под ее кроватью прячутся мужчины с пилками для ногтей. Несколько часов спустя тетушку вернули на ту самую кровать, напичкав исхудавшее тело таблетками, а спустя пару дней кто-то обнаружил ее в позе эмбриона под одеялом, сжимающей в руке кухонный нож. Она умерла от страха перед монстрами, затаившимися под кроватью.