– Однажды он переспал с моей кузиной Саванной, – наконец объяснила она, прикрыв глаза. – Мне не очень хочется трепаться об этом.
Саванна мнила себя идеальной. Она смотрела на всех свысока и считала, что ее дерьмо пахнет ванилью. Кузина Барбары ярая католичка. Но, по моему мнению, – чопорная стерва.
– Она же берегла себя до брака?
– Берегла, но кое-что произошло. Из-за него.
– Не думаю, что из-за него, – покачала головой я. – Твоя кузина, как бы сказать помягче, пафосная стерва, которая увидела, как я целуюсь с Рикки Армстронгом на твоем дне рождения, и сказала, что я буду гореть на костре, как рождественская свинья за это.
Барбара усмехнулась.
– Как видишь, черти развели второй костер, над которым, по всей видимости, будет крутиться она, и я с радостью засуну яблоко в ее высокомерную, лживую задн…
– Я поняла!
Мне не удалось договорить, потому что Барбара перебила меня и закрыла своей ладонью мой рот.
Я терпеть не могла Саванну. Они были так похожи с Барбарой внешне, но внутренне были так же далеки друг от друга как зима и лето.
– Ты же знаешь, Саванна единственная кого я могу выносить из своих родственников. Она дорога мне. А Блейк поступил с ней отвратительно. Саванна была влюблена в него, – сказала Барбара в защиту кузины.
– Как бы я ни относилась к Саванне, мне жаль, если Блейк причинил ей боль. Пожалуй, это еще один довод в мою защиту. Он получил по заслугам.
Джоанна
Я жила в просторной квартире на Манхэттене, которую подарил мне отец в честь моего восемнадцатилетия. Большая гостиная, одна хозяйская и целых две гостевые спальни. Две ванные комнаты, библиотека-кабинет и королевская гардеробная. Мне нравился вид из окна на Статую Свободы и Аппер-Бэй. Но всего этого для меня было много. Иногда я чувствовала себя в этой квартире одиноко.
Отперев дверь, я пропустила Барбару вперед и замерла, почувствовав на себе чей-то настойчивый взгляд. В воздухе витал запах отвратительнейших духов с лилией. Ненавижу Лилии. Парфюмом, в базе которого были лилии, пользовался только один человек – моя пожилая соседка миссис Скотт.
Обернувшись с самой милой улыбкой из своего арсенала, я кивнула старухе:
– Добрый вечер, Дороти.
Женщина, одетая в твидовый фиолетовый костюм и с круглой шляпкой в тон ему, скривила губы. Ее шею украшала полоска черного жемчуга, одной рукой она опиралась на трость, а другой вцепилась в кольцо с поводком, удерживающим вредного фокстерьера. Старушка собиралась на вечернюю прогулку со своей собакой.