Стоп.
Какая прогулка?
Сейчас же три часа ночи.
У этой женщины точно проблемы с головой. Хотя мы с подругой ведь тоже не в кроватях.
Собака тихо, но грозно рычала на меня. А я с отвращением поглядывала на страшную морду, угрожающую вцепиться в мои щиколотки.
Я давно смирилась с тем, что не лажу с животными. И даже приняла тот факт, что вредный фокстерьер будет терроризировать меня еще ближайшие лет десять. И мне совсем не было стыдно за то, что, въехав в новую квартиру, я первым делом спустилась на ресепшн и нажаловалась консьержу на старушку, которая не в состоянии была контролировать своего четвероногого питомца.
В тот день меня укусили за ногу, и я просто не могла спустить это с рук. Дороти даже не извинилась передо мной за поведение своего «фоксика», а после доноса миссис Скотт затаила обиду, и при каждом удобном случае не упускала возможности как-нибудь уколоть меня.
Старуха еще несколько секунд смотрела на меня. В глазах ее проскользнула неприязнь. Дороти сморщила нос, словно от меня плохо пахло. В этом была некая ирония. Миссис Скотт, пользующаяся отвратительными духами с запахом лилий, раньше работала парфюмером и была весьма успешна. Либо с годами ее хватка и нюх растеряли навык, либо всему виной отвратительнейший вкус старухи.
Проигнорировав мое приветствие, Дороти заговорила:
– Каждый раз водишь к себе новых мужчин. Думаю, стоит пожаловаться на тебя, кто знает, чем ты занимаешься в своей квартире, блудница.
– Хорошо, – ошеломленно ответила я и медленно зашла в квартиру. Закрыв дверь, наконец смогла выдохнуть и улыбнуться.
О каких мужчинах она говорит? Я ведь пришла с подругой. Или она о Конраде?
– Бабка все еще достает тебя? – насмешливо спросила Барбара.
– Каждый день этот агнец божий портит мне жизнь.
– Пожалуйся на нее еще раз, – предложила она, стараясь казаться серьезным советчиком, хотя сама сжимала губы, словно боялась рассмеяться.
– Боюсь, что если я пожалуюсь на нее еще раз, то найду перед своей дверью горку собачьего дерьма.
Свет был включен только в холле, значит, Конрада еще не было дома. Облегчение накрыло меня как снежная лавина: все же он не притащил сюда очередную девицу.
Забросив ключи в стеклянную вазу, я скинула туфли и пошевелила пальцами ног. Краем уха услышала стук когтей о каменные полы. Брюс, толстый английский бульдог Конрада, ковылял нам навстречу с недовольной мордой, словно был возмущен тем, что его оставили в одиночестве на такое долгое время. Его нижняя челюсть немного заходила на верхнюю. Небольшие глаза потонули в складках кожи, а нос лениво подрагивал, изучая меня и мою подругу. Задние лапы были длиннее передних, приподнимая его зад выше головы, из-за чего его походка была, как у типичного английского сноба: напыщенная, но при этом неуклюжая. Не сводя с меня внимательного взгляда, Брюс высунул наружу язык и облизнулся, когда он закрыл пасть, один его зуб все еще выглядывал наружу.