Я ведь выдумала отношения с Августом именно из-за него. Думала, что так смогу перестать думать о Рене, чьи отношения с Ланой Абрамс считались в нашей школе образцовыми. Они начали встречаться, когда им было лет по четырнадцать, а такими темпами и до алтаря недалеко. Вихри розового золота вокруг них показывали мне настоящую любовь.
Моя мама стала самой востребованной свахой в стране как раз благодаря способности буквально видеть чувства других людей. Однако статус «дочери сводницы» доставлял определённые неудобства. Многие парни, которые мне нравились, относились ко мне как к чудачке. Или хуже – спрашивали меня, отвечает ли предмет их симпатии взаимностью. Но не Рен. Хотя пока в его жизни была Лана, я не могла надеяться, что он посмотрит на меня таким же влюблённым взглядом, каким я, должно быть, смотрела на свой мокко с солёной карамелью.
– Это особый подарок от Августа, у нас сегодня годовщина, – соврала я, прежде чем успела подумать. – Мы почти не видимся, поэтому Джемма помогает ему устраивать для меня такие сюрпризы. Вот я и замечталась над кофе.
Я повернула стаканчик так, чтобы они увидели придуманную мной надпись. Когда Рен отвернулся, чтобы сделать заказ, Лана наконец произнесла:
– Тебе очень повезло, что он прикладывает столько усилий, чтобы показать, как тебя любит. Особенно спустя год отношений. Мне кажется, Рен перестал стараться после первых трёх месяцев.
В её ауре привычного цвета розового золота вдруг появились вкрапления, подобные патине на меди.
Это был цвет разбитого сердца.
Контраст оттенка ауры с её тёмной кожей просто завораживал. Бирюзовое сияние, похожее на водную гладь, так разительно отличалось от того, что я привыкла видеть последние три года, что для меня Лана преобразилась до неузнаваемости. Мне хотелось сфотографировать её хотя бы ради того, чтобы убедиться, что я ничего не придумала. Но, конечно же, я сдержалась – меня всё-таки хорошо воспитали.
Если бы я решилась, то запечатлела бы завитки разбитого сердца, как наяву. Правда, увидеть их смогли бы только мы с мамой.
Я взглянула на Рена, но не увидела в его ауре ни розового золота любви, ни бирюзового цвета душевных переживаний. Если слова Ланы и заставили его что-то почувствовать, то я этого не заметила. Однако висевшее в воздухе напряжение можно было чуть ли не ножом резать, хотя все старательно не обращали на это внимания.