Мерцающие серебристые вихри пронизывают гель. Они похожи на червячков, головастиков или клетки, маленькие и поглощенные борьбой за выживание. Наномашины? Вполне возможно, знати свойственно приберегать лучшие технологии для себя, а боевые жеребцы предназначены только для благородных.
Странный гель почти заполнил цилиндр, дошел мне до шеи, а я все еще не чувствую его давления – напротив, мне становится легче, словно он не давит на тело, а поддерживает его. Гель поднимается до забрала, еще мгновение – и я полностью погружаюсь в него. Храбрость не в том, что ты делаешь, а в том, что ты способен выдержать, и я держусь, пока гель просачивается в шлем через вентиляционные отверстия. В носу и в глазах он ощущается как прохладный бархат. Я задерживаю дыхание, но вскоре начинаю задыхаться и делаю глубокий вдох, втягивая гель в легкие, хватаясь руками за стенки цилиндра. Гель заполняет мой рот горьким цитрусовым вкусом, растворяется на языке, и я глотаю кислород, словно воздух. Поняв, что этим веществом можно дышать, я чувствую, как паника глубоко в груди утихает, и застываю. Все еще живая.
И способная отомстить.
В этот момент приглушенная вибрация пробегает по полу. Из‑за серебристого геля не видно ничего вокруг, но дрожь, пробирающая до костей, подсказывает, что я медленно опускаюсь, пока со звонким щелчком не достигаю места назначения.
Вспыхивает молния.
Электрический ток пронзает тело, прожигает его болью – такой, что невозможно пошевелиться, губы растягиваются, обнажая зубы, веки поднимаются, оставляя глаза широко открытыми. В судорожно дрожащем поле зрения я вижу, как серебристые вихри в геле разгораются, движутся быстрее, чем прежде, раскручиваются, стремительно вращаясь, и, когда боль внезапно утихает, ее сменяет чувство понимания. Я понимаю, что я здесь не одна.
Что-то находится здесь, рядом со мной, витает вокруг. С такой же ясностью чувствуешь, что кто-то стоит за тобой во сне. Когда пристальный взгляд чужака жжет тебе затылок, а от невидимого тела веет жаром. Это кто-то громадный, даже больше Красного Наездника. Кто-то, отличный от меня.
А потом он начинает двигаться.
Прежде чем мой ужас успевает разрастись, он мягко дотрагивается до меня легким, как перышко, бережным касанием, которое я могу ощутить ментально, но не видеть, – что-то вроде головной боли наоборот, словно на череп изнутри нажимают пальцем. Это воспринимается как любопытство, но не мое, словно вопросительный наклон собачьей головы. Подобие приглашения, незримая рука, поданная мне.