Не могу сказать, что сразу же понял, о чем он говорит, но потом до меня дошло. Его руки. Наверное, он пришел, чтобы они рисовали его руки. Руки у него красивые, крепкие и мясистые.
– Это, наверное, шутка? – спрашиваю я.
– Да. Именно наверное. Извините за это, – кивает он. – Кстати, я Коллинз. Я бы пожал вам руку, но…
Он делает движение головой в сторону странной дамы.
– Итак, класс, – обращается она к присутствующим. – Давайте рассмотрим нашего второго натурщика. Наш… зрелый друг… Всмотритесь как следует. Обратите внимание на прекрасные следы долгой жизни. Уникальные отметки опыта.
Как и Ченс, эта женщина говорит загадками. Но мне понятен их смысл. Прекрасные следы долгой жизни – это коричневые пятна на моем лице и руках. А уникальные отметки опыта? Это морщины, настолько глубокие, что в них застревают пушинки. Это кожа, обвисшая под подбородком. Ей не нужно это говорить, я и без того все слышу.
– Постарайтесь заглянуть глубже, – продолжает она. – Всмотритесь, и вы увидите самые блеклые голубые глаза в жизни. Представьте шотландские корни…
– Ирландские, – поправляю я.
Она умолкает, словно впервые замечает меня с начала занятия.
– Простите, что?
– Ирландские корни. Меня зовут Макбрайд. Мой старик приплыл сюда на пароходе.
– Да-да, конечно. Боюсь, нам нужно, чтобы вы совсем не шевелились – вам это не объяснили? Понимаете, когда вы говорите, морщины вокруг рта смещаются. И кожа под подбородком тоже…
– Да-да… Понимаю… Я не идиот…
Она продолжает говорить о разных частях моего тела, которые пребывают в жалком состоянии. Нужно уйти, как только удастся.
– Понимаете, о чем я? – почти не разжимая губ, произносит Коллинз. – Я бы никому в этом не признался, мистер Макбрайд, но эта женщина чертовски меня пугает.
Я понимаю, что он делает. Пытается меня успокоить, и это очень мило с его стороны. Но недостаточно, чтобы я не слышал, что говорит обо мне эта женщина.
В глубине души я надеюсь, что они увидят нечто другое. Может быть, хоть что-то от того, кем я был раньше. Но на такое надеяться глупо. Глупо даже думать, что это возможно. Док Китон глупец, раз предложил мне такое.
Я сижу целый час. Игнорируя боль в колене и спине. Игнорируя боль, зарождающуюся в глубине груди. И игнорируя тот факт, что все эти люди видят перед собой лишь потрепанного жизнью старика. Не представляющего никакой ценности. Неспособного делать то, что прежде. Неспособного с легкостью пошевелить ни руками, ни ногами, ни даже мозгом. Неспособного ни на что – только сидеть и выглядеть старым.