На улице у самого выхода стоял арестантский экипаж, а возле него человек в черном. Явно ждал их. Тот самый человек, которого Данзас частенько замечал около распоясавшегося Пушкина и пытался убедить себя, что это галлюцинация. Нет, не галлюцинация. Стоит довольно уверенно, реальный человек из плоти и крови, с резким голосом:
– Господин Пушкин, вы арестованы.
Аааа! Так все-таки галлюцинация! Тьфу-ты! Друзья начали громко хохотать – какой еще арест?! Пушкина?! За что?!
– Вас Кюхля подослал? – рыдая от смеха выдавил из себя Данзас и отвесил театральный поклон. – Передайте ему – преклоняемся!
Но в следующую секунду два жандарма, уверенно чеканя шаг, подошли к Пушкину, взяли его под руки и направились в экипаж.
Смех утих, друзья расступились. Стало приходить осознание того, что это все же не розыгрыш. По спине Данзаса пробежал холодок. Пущин в ужасе не сводил глаз с Александра.
Жандармы твердо и уверенно вели Пушкина к двери. Он в недоумении озирался по сторонам: