Данзас усадил сонного Пушкина на стул напротив гадалки. Пущин предусмотрительно сел рядом, подпирая друга плечом.
– Мадам! – с пафосом воскликнул Данзас. – Великий Пушкин – прямиком с Олимпа! Желает развеять мглу над своим блестящим грядущим!
– Великий ваш и не вспомнит ничего с утра… – усмехнулась гадалка.
– А мы на что?! – не сдавался Данзас, подкладывая Пущину карандаш и лист бумаги. – Записывай… давай-давай…
Гадалка отложила трубку в сторону.
– Великий Пушкин… – продолжила она, глядя на него в упор. – Дар и правда есть. И дикий, непокорный дух. А где он, там и опасность. И долгий путь. Далекий… Не всегда желанный… Страданий много…
В чаше, стоящей перед гадалкой, вспыхнул огонь. Из него Кирхгоф достала щипцами серо-желтую кость, положила ее в ступку и стала ломать тяжелым пестиком на куски. Затем высыпала получившуюся муку на стол.
– Есть женщина… Сестра? Нет! Подруга? Нет! Жена… – водила она руками по столу, рисуя в костной муке силуэты. – Кто-то уйдет. Близкий? Родственник? А может, друг? Да, друг.
Данзас заерзал на стуле.
– Счастье. Сильно позже. Или смерть и вечность. Сможешь выбрать, – тут голос гадалки изменился. – Белок глаз, кровавый узор сосудов. Бойся белого цвета! Белой лошади… Белой гривы… Белой головы…
Голова Пушкина упала ему на грудь и, не в силах далее держаться, он звучно захрапел.
Очнулся уже у выхода из салона. В голове – туман, фигура гадалки и какие-то обрывочные фразы. Друзья, к счастью, рядом. Данзас вел его под руку на выход, Пущин читал запись с листа бумаги:
– Опасность. Долгий нежеланный путь. Страдания. Жена…
– Сочувствую! – вздохнул Данзас.
– Уход друга…
– Этого не дождешься! – продолжал Данзас и хорошенько тряхнул Пушкина, чтоб тот приободрился. Никакой реакции.
– Потом счастье или смерть и вечность. Бойся белой лошади, гривы или головы…
Данзас, в надежде все-таки разбудить друга, стал хлопать его по щекам:
– Саша! Саша! Саш!
Это подействовало. Пушкин открыл глаза, отшатнулся в сторону и недовольно воскликнул:
– Ай! Да хватит лупить! Мы едем есть пирог?!
И в подтверждение серьезности своих намерений вырвался из рук друга и неровной походкой стремительно зашагал вперед.
– К Беранже! – воскликнул вслед ему Данзас и поспешил догонять.
Ночь обещала бурное продолжение!
Но у выхода из салона компания резко остановилась. Слегка покачиваясь под воздействием шампанского, друзья таращились вперед. Пушкин моргал, пытаясь сфокусировать взгляд.