Но это было всего лишь раз. К слову, в один не шибко прекрасный день из окна этих скандалистов на меня приземлилась кошка. Не медная, не фарфоровая, не плюшевая, а самая настоящая, живая и мяукающая. Она так испугалась, что долго не слезала с моей головы, обняв её лапами, как родная. Пришлось сходить домой и достать из холодильника кусок колбасы. Это сработало. Кошка заинтересовалась угощением и спрыгнула с меня на пол, причём очень неаккуратно, царапнув задней лапой в глаз. Я быстро сгреб животное в охапку и по домофону позвонил в квартиру к конфликтующим супругам, но они не открыли. Значит, были заняты. Но и мне не нужны чужие кошки! Мать будет ругаться и заставлять: чистить за этой кошатиной лоток, кормить её, таскать к ветеринару; а я уже не ребёнок, давно вырос, детство осталось в далёком прошлом, чтобы всем этим заниматься. Тем более, что у нас дома уже есть один котёнок, мамкин. Короче, эта кошка была мне совсем ни к чему, и я стал думать, к кому бы её пристроить. К счастью, меня вовремя осенило, и я всучил животное своей соседке, милой добросердечной старушке.
– Помните, Инесса Витальевна, – сказал я ей, – как Вы помогали мне с домашней работой по математике, когда я учился в школе?
– Помню, Олежка, помню! Как такое не помнить?! – тяжело вздохнула она и покачала головой: – Я старалась это забыть, но ничего не получилось… Умирая, буду помнить!
– В благодарность за это я решил подарить Вам такое вот чудесное ласковое домашнее животное! – сказал я, после чего затолкал утробно мяукающую кошку в сумку старушке и быстрым шагом отправился прочь.
Инесса Витальевна что-то прокричала мне вслед. Я не расслышал что. Наверное, слова благодарности. В принципе, на это я и рассчитывал. Каждой пенсионерке нужна компания, чтобы длинными скучными вечерами было с кем побеседовать, размяться, убирая лоток, пройтись до магазина за кошачьим кормом, ну, и всякое такое.
В отличие от квартиросъёмщиков, наши постоянные соседи вели себя спокойно. Взять к примеру, пенсионера Велимира Аполлинарьевича по прозвищу Велик. Этот тощий старикан двухметрового роста во время ходьбы сильно горбился, при этом двигался быстро и задирал вверх колени, что напоминало езду на велосипеде. С речью Велимиру Аполлинарьевичу с детства не повезло. Он картавил, гнусавил, а по характеру был немного высокомерным (наверное, из-за своего навороченного имени). Ему очень нравилось гордиться собой и всем, что имеет к нему непосредственное отношение. Начиная очередной монолог, он вставал в стойку: руки и ноги по швам, вытягивал шею и, наподобие конферансье, плавно жестикулировал.