– Мам, ты чего? Всё в порядке?
Мама кивнула и села на табуретку.
– Гринь, помнишь у нас во дворе черёмуху?
В памяти смутно мелькнуло белое платье и глаза, чёрные, смешливые. Гриша кивнул.
– Там детскую площадку расширяют, её спилили. И в её стволе – внутри – нашли твою машинку, красную. Которую ты потерял. И мою брошку. Она-то как туда попала?
Гриша смотрел на скатерть, туда, где сплетались узоры из листочков. Он вспомнил, он всё вспомнил – но слишком поздно. Что происходит с духами деревьев, когда их дерево умирает?
– Мам, я не знаю. Я… к себе пойду, ладно?
Мама кивнула. Снова стала к плите, задумчиво помешивая суп. Оглянулась на сына, хотела что-то спросить – но передумала. Каждый человек имеет право на свою Тайну.
У себя в комнате Гриша листал альбом с рисунками. Цветы, листья, белая кисть черёмухи, нарисованные неумелой детской рукой. Но он никогда не рисовал Девочку-из-Дерева. Гриша нашёл чистый лист, взял карандаш.
На следующий день вместо школы он пошёл на остановку. Сел в троллейбус. За окном проплывали дома, в наушниках играла музыка. Сколько ещё остановок, 4 или больше? Ему необходимо посмотреть на черёмуху. Хотя бы на то, что от неё осталось. Гриша думал об этом всю ночь. Но чем ближе родной двор, тем тяжелее на душе.
– Девушка, проезд оплачиваем! Девушка? Выходим, если нечем!
Окрик кондуктора перекрыл музыку. Гриша недовольно поморщился и вытащил наушники. Он обернулся посмотреть, с кем ругается кондуктор – и замер.
Посреди салона стояла девушка в белом сарафане. Чёрные, с прозеленью волосы свободно падали на плечи.
Троллейбус остановился, открылись двери.
– Нечего без билета ездить!
Девушка молча вышла, и Гриша, как во сне, следом за ней.
Троллейбус уехал, и они остались вдвоём. И, пока Гриша думал, что же сказать, с чего начать, девушка повернулась к нему. Прищурила насмешливые чёрные глаза.
– Привет, Листочек.
Чёрные ветви деревьев, сплетающие узоры в тёмно-синем, глубоком небе. Яркое, холодное сияние луны, окружённой радужным ореолом. Чёрные тени на сверкающем бриллиантовыми искрами снегу – чистом, не тронутом следами. И тишина – торжественная, всеобъемлющая. Она поглощает любые шорохи, и едва слышный скрип снега под ногами тут же тает в морозном воздухе.
Оказаться лунной ночью в зимнем лесу всё равно, что без приглашения зайти в тронный зал королевского дворца. За спиной чудятся чьи-то взгляды, кажется, вот-вот появится стража – и нарушителя покоя ждёт суровая кара. Но нет… тишина, и только ветер шевелит ветви, заставляя паутину теней колыхаться на снегу.