Стася вздохнула, сжала и разжала ладони. Она почувствовала, как на глаза снова навернулись слёзы.
– Моя мама, она…
Сбивчиво, торопливо, боясь расплакаться, Стася рассказывала духу, как обрадовались родители тому, что будет мальчик. Как уже выбрали вещи, но ещё не придумали имя. Как маму впервые забрали в больницу, и отец не спал ночами. И что сейчас, наверное, всё совсем плохо, потому что ей даже ничего не говорят. Она сама не поняла в конце рассказа, почему сидит на камне – удивительно тёплом, а дух – перед ней, на снегу.
В его серебристых глазах было недоумение.
– Ты пришла сюда просить о том, чтобы твоя мама и малыш были здоровы?
Стася шмыгнула носом, вытерла его рукавом. Кивнула.
– То есть, для себя ты ничего не хочешь, а просишь для других?
– Ну, как для других, это же мама!
Паренёк обошёл камень и встал у Стаси за плечом.
– Ты говорила, твои родители всегда хотели сына. И, если он родится, о тебе забудут, понимаешь? Они будут любить его больше, чем тебя, ты же знаешь. Подумай ещё раз, ты уверена в своём желании?
Его голос был вкрадчивым, тихим – как журчание ручейка у её ног. И таким же холодным. Стася слушала – и видела счастливую маму с голубым конвертом в руках, отца, катающего перед малышом игрушечную машинку, свою комнату, половина которой теперь – для него. Она улыбнулась, сморгнув слёзы.
– Уверена.
Теперь дух стоял прямо перед ней, и уже не выглядел, как мальчишка. Полупрозрачный силуэт с провалами серебряных глаз, от которого веяло морозом.
– Твоё желание исполнится. Отдай подношение – и иди.
Но было ещё кое-что, о чём Стася хотела спросить. Она протянула руку к силуэту – и он отпрянул, словно испугавшись.
– А ты останешься здесь? Один?
Силуэт задрожал, как марево в жаркий летний день. Стал плотнее и обрёл форму сурового белоголового мужчины.
– Я всегда здесь, и всегда – один.
Стасю перемена облика впечатлила, но не испугала.
– И тебе не скучно?
Беловолосый мужчина зарябил, стал древним старцем.
– Люди приходят, просят, оставляют подношение, уходят. Я остаюсь.
– Хочешь, пойдём со мной?
Глупость, какая же глупость – ну куда он пойдёт? Древний лесной дух не выживет в городе. И где она его поселит – как джина, в старой лампе? Хотя у бабушки на кухне есть подходящая, керосиновая…
– Зачем?
Вздохнув, Стася заглянула в провалы его глаз.