И, когда последняя частица времени растворилась в темноте и вспыхнула искоркой на драконьей чешуе, Егорка понял – это только один край одного из миров. А сколько их всего? Может, дракон знает ответ?
Но дракон свернулся кольцом, его крылья укрыли в своей тени звёзды и планеты. А Егорка снова падал – куда-то в тёплую темноту, изо всех сил стараясь запомнить, не забыть… не забывать никогда.
Егорка проснулся в своей кроватке и не сразу понял, как в ней оказался. Перед глазами переливалась звёздная пыль, кружили планеты. Тепло драконьей чешуи, багровое свечение… Он был там, он видел! Он помнит…
– Ирь! Ирь, я…
Брат стоял, прислонившись к перегородке.
– Ирь, я на краю света был, и дракона видел, говорил с ним… Большой такой дракон!
Егорка развёл руки в стороны, пытаясь передать масштаб дракона.
– Ты уснул в моём кресле, – ухмыльнулся Ирь.
Егорка задумался – на минутку. Уснул в кресле… какая разница? Он же видел…
– Там много миров, не один! Я был на краю только одного, но их много!
Брат взъерошил ему волосы.
– На краю света побывал, с драконом поговорил…. Проголодался, небось? Завтракать пойдёшь?
Егорка хотел ещё что-то сказать, но прислушался к себе и понял – правда, проголодался. Выбрался из кроватки, принялся одеваться, и с запоздалым удивлением заметил у себя на ладошке красный след, как от ожога. Как если бы он сжимал что-то очень горячее и тонкое – например, раскалённый шип на хвосте дракона, но не долго, всего лишь мгновение.
Егорка потопал умываться. Игорь по-прежнему стоял возле перегородки. Улыбнувшись своим мыслям, сжал и разжал левую ладонь, на которой едва виднелся тонкий розоватый след.
Григораша злится на тётю в белом халате, маму, папу и всё человечество в целом. Из-за непонятного слова «ветрянка» его всего обмазали зелёнкой и теперь не пускают ни с кем играть. И чесать пупырышки запретили строго-настрого. Что за жизнь!
Григораше уже шесть лет. Он самостоятельный и не хочет никого слушать. Поэтому при первой же возможности, когда папа выносит мусор, сбегает во двор.
А во дворе – красота, на дворе – май! Светит солнце, зеленеет травка, детвора в песочнице играет! Но, едва завидев Григорашу, разбегаются кто куда. Только и доносится обидное «лягушонок!» Тех, кто сам не разбежался, подхватывают на руки родители. Ну и ладно, не очень-то хотелось. Засунув ладошки в карманы шорт, всем видом демонстрируя независимость, Григораша гуляет по двору. Пинает камушки, наступает на муравейник. Проходя, сгибает прутик черёмухи. Хочет сломать – да вот незадача, прутик гнётся, а не поддаётся! Сопит Григораша, и так, и этак его сгибает – всё без толку. Качается дерево, шелестит молодой листвой.