В ту ночь у окна, глядя на пустую улицу и прилегающий к ней переулок, я убедил себя в том, что она обязательно сдержит свое обещание и придет ко мне когда-нибудь, а я стану ждать ее в любой день и час, наплевав на проваленные тесты по истории или геометрии, простуды и дурное настроение, неудачи и ссоры с отцом. Я пообещал себе, что буду ждать ее, покуда в моем сердце не угаснет эта газовая горелка, называемая любовью, в одно мгновение сделавшая меня взрослым и всепонимающим, но я и предположить не мог, что эта женщина останется в моей жизни самой сильной и, пожалуй, по-настоящему единственной любовью.
Я и теперь все еще жду ее. И пусть мне сейчас не двенадцать, а сорок восемь, я как прежде стою ночами перед окном в своем баре, когда его покидает последний посетитель, и смотрю на неменяющееся с годами темное чрево Нью-Йорка, окраины которого все так же мрачны и удручающи, как и много лет назад. И плевать, что в моей жизни было очень много женщин и с ними я возмужал и даже начал стареть, отпустил бороду, поседел и навсегда распрощался с очками, на груди моей в любой ситуации, везде, где бы я ни был и что бы не делал, всегда висела золотая цепочка с кулоном в виде латинской буквы «V», должно быть заглавной буквы моей женщины, имени которой я так и не узнал.
Я любил ее все детство и, наверное, буду любить всегда, ожидая у окна ее нечаянного прихода, даже сели она надумает посетить меня из другого измерения, другой жизни, другого мира. Я узнаю ее из миллиона, старую, немощную, потускневшую, и, как и тогда, благоговейно припаду к ее груди с благодарностью за то, что она научила мое сердце биться, а душу плакать. Я расскажу ей о том, как долго ждал ее визита, как вспоминал ее нежность все эти долгие годы, как почитал ее за мать, жену, любовницу и святую, и настолько сильно любил ее, что посвятил мыслям о ней всю свою пустую жизнь в отцовском баре, который давно уже стал по-настоящему моим, и что те самые письма в голубых конвертах, которые она когда-то мне вручила, я так и не отправил…
Так уж случилось, что на следующий день после ее исчезновения, я на нервной почве слег с жесточайшим гриппом, а когда выздоровел, обнаружил, что эти такие важные для нас обоих письма где-то затерялись и нашел их только спустя год в отцовском ящике для старых газет.