Во внешкольное время мы с Расти подолгу гуляли по Тропико. В те давние годы можно было бродить меж зарослей оленьей травы, кусты которой походили на простертых ничком женщин, под ивами, где на изящных лапках недвижно стояли в воде ослепительно белые цапли, и слушать песни западных жаб, пронзительные, как гуд электрических проводов под напряжением. Это было до того, как река Лос-Анджелес разлилась, в результате чего город залил ее русло бетоном. Потом жабы были еще слышны, но пели потише.
Мне бы и хотелось, чтобы мои подростковые годы прошли на свежем воздухе, наедине с собакой, но нет, взрослея, я должна была взаимодействовать с другими людьми, ровесниками. Поскольку вне школы представлялось не так много случаев пообщаться с белыми девочками (белых в нашей среде звали “хакудзин”), когда меня пригласили однажды, это стало событием.
Как-то в восьмом классе Виви Пеллетье, которая сидела рядом со мной, вручила мне приглашение на вечеринку у бассейна. Оно было написано от руки на белой бумаге с зубчатым краем. Ходили слухи, что Пеллетье, переехавшие в Лос-Анджелес из Европы, как-то связаны с кинобизнесом. Поселились они на Лос-Фелиз-Хиллс и одни из первых в этом районе обзавелись собственным бассейном.
Я так крепко вцепилась в это приглашение, что, когда я показала его маме, оно было влажным, а та призадумалась, стоит ли мне идти. Предстоял прием высокого хакудзинского тона, и кто его знает, вдруг я все-таки опозорю семью. За мной уже числились промашки вроде той, когда во время ундокая, спортивных соревнований, которые проводила в Елисейском парке наша японская школа, я носилась туда-сюда с красным пятном на шортах из-за того, что у меня сбилась прокладка.
И еще встал вопрос с купальником. У меня был старый, из ситца в полоску, бесформенный и обвисший на ошири, то есть заднице, так, будто поддет подгузник. Этот купальник вполне сходил для японских пикников в Уайт-Пойнте, неподалеку от рыбоконсервных заводов на Терминал-айленд, где проживало около двух тысяч иссеев с нисеями. Однако для приема у бассейна Виви Пеллетье он не годился.
– Разреши, и все, – сказала Роза матери. – А мы с ней сходим и купим новый костюм.
Мы отправились в галантерею на Первой улице в Маленьком Токио. Выбор был так себе, но я все-таки подыскала цельный темно-синий купальник, в который поместились мои пышные ягодицы.