− Да, ради такого и я хотел бы стать Богом!
− Создай сначала свой мир. Да сделай так, чтобы тебе поклонялись, как мне.
− А это что, твои поклонницы? Наверное, бывшие монахини. Недаром их называют божьими невестами.
В ответ тот только засмеялся:
− А ты видел тех божьих невест? Я бы врагу не пожелал столько юродивых. Нет, эти из другой оперы. Они отбывают наказание за свои грехи.
Он ласково погладил одну по великолепной попке.
− Какие ещё грехи? За грехи положено жариться в аду на сковородке, а не балдеть в покоях Бога и купаться в его бассейне.
− И что, мне тоже нужно отбывать наказание, любоваться пуританскими нарядами монахинь и выслушивать их льстивые речи?! Нет, мне блудницы больше нравятся. По крайней мере, они знают в этом толк. Да и грех их не так страшен, как его малюют. Что плохого, если женщина любит хороший секс, а общество осуждает её за это, она ведь не проститутка, которая делает это за деньги?
− Сам же в заповеди писал – не прелюбодействуй! – Я это написал для вас, людей. Да вот люди не хотят им следовать, считают себя умнее Бога. Жили бы по заповедям, и никаких законов и конституций не нужно было. Но им нужны не заповеди, а идол, который исполнял бы их желания. Жрецы те вообще охамели, начали людей в жертву приносить, лишь бы я творил для них чудеса. А всякие проходимцы возомнили, что с помощью заклинаний и магических ритуалов смогут подчинить себе самого Дьявола, если не Бога. Нет, на олимпе мне нравилось больше. Там я сам мог выбирать таких женщин, каких сам пожелаю. И для этого их совсем не нужно было умерщвлять.
− Но на Олимпе правили языческие Боги, а мы вроде как христиане.
− Язычники, христиане, мусульмане, буддисты, какая разница. Цель одна, заставить людей поклоняться тому Богу, который удобен священнослужителям всех времен и народов. А мне всё равно, как меня называют, в дела людей я уже давно не вмешиваюсь. Ещё во времена фараонов я понял, что им нужен только символ, которым можно пугать неверующих. Я тебе уже говорил, что эксперимент вышел из-под контроля, когда люди стали активно плодиться.
− Какой эксперимент? Разве люди произошли не от обезьяны?
− Конечно от обезьяны. Кто же спорит. Вот только той обезьяне пришлось помочь стать человеком, а то так бы и сидела до сих пор на ветке. Неужели ты, в самом деле, веришь в теорию Дарвина, что труд сделал из обезьяны человека?