Качнувшись, юноша поднялся.
– Значит, считаешь меня трусом, да? – Накрыв руку Арма холодной, липкой от пота ладонью, он сдавленно произнес: – Я Эндэм, сын Эмара Гермы, казненного королевой за измену трону и заговор против короля Лирдана. А ныне просто Эндэм из Вибра, подопечный лекарской артели. Нищеброд без семьи, дома и рода. Думаю, даже тебе не надо объяснять, что узнай об этом генерал, мне конец. А достаточно всего одного слова, чтобы с пристрастием проверили метрику. Впрочем, остальным и она ни к чему. Мое лицо, по словам Фаррама, лучшее доказательство. И в этом он прав.
Почувствовав, как упало сердце, Арм вывернул руку из его ладони. Внутри все вспыхнуло от гнева и боли. Он действительно знал, какую роль покойный глава Герма сыграл в свержении отца и его несостоявшемся убийстве. Дядя ничего не утаивал и не приукрашивал, чтобы выбелить себя или своих сторонников. Именно поэтому Арм ему и верил.
– Значит, вот чем он тебя травит, Эндэм из Вибра? Что ж, тогда послушай, что я скажу. Твой отец предал главу Рода, сына Ведущей, своего короля, и вместе с другими едва его не погубил. И это лишь малая толика преступлений, о которых мне известно. – Видя, как расширились от страха светло-карие глаза юноши, Арм еще тише добавил: – Но запомни и никогда не забывай: сын за отца не отвечает. Его грехи – не твои грехи, его выбор – не твой выбор. Ты не поступишь, как он. Я убежден в этом и потому отвечу на доверие доверием. Моя метрика тоже поддельна.
– Вот как… – сглотнув, Эндэм воровато обернулся. – Что ж, я не Фаррам. От меня об этом никто не услышит. Но лучше не говори. Мне все равно нечего терять. Да тебе никто и не поверит – слово мальчишки это слово мальчишки. А что до твоего обещания, то я не в обиде, если не сдержишь. И родовитые молчат, куда тебе-то с ним тягаться? Да и ты, как вижу, из Валлоров… – Он запнулся и, побледнев, оступил на полшага. – А откуда сыну лекаря знать о том, о чем молчит знать? Твой отец служит Варутскому управляющему? Кто он?
– Тот, кого предал твой, – одними губами прошептал Арм. – И если об этом проведают его враги, я умру раньше, чем лягу спать. Надеюсь, теперь мое слово обретет вес?
Побледнев так, что губы стали отливать синевой, Эндэм резко отшатнулся и, едва не упав, недоверчиво вгляделся в его лицо.