– Аллан, не смей! – Сорен пытается подняться, но Дженни Найгаард начинает яростно вырываться.
Выстрел.
Оглушительно громкий. Воздух сотрясается, стекло в доме дрожит. Голова девочки дёргается назад, в её лбу зияет кровавое отверстие. Но она всё ещё стоит. Делает шаг. Потом ещё один. И только затем валится на землю.
Тишина. Жуткая, пронзительная. Лишь звон в ушах да булькающее рычание Дженни Найгаард.
Селина не сразу осознаёт, что её отец снова пронёсся мимо, уводя детей. На лужайке Аллан стоит, глядя на труп. Его рот то открывается, то закрывается, но он ничего не говорит.
– Ты… ты застрелил её… – Сорен звучит так, будто не верит собственным словам.
Аллан мотает головой. Его губы дрожат.
– …надо было…
Сорен отвлекается. И в этот момент Дженни Найгаард выгибается под ним и впивается зубами в его бедро.
– ЧЕРТ! БЛЯДЬ! ОТПУСТИ! – Сорен с силой бьёт её в лицо. Раз, два, три. Но Дженни не реагирует. Она рвёт его штаны, её зубы вгрызаются глубже, кровь фонтаном брызжет по траве.
Сорен с проклятием отшатывается. Дженни извивается за ним, как гигантская змея. В её зубах всё ещё зажат клочок ткани.
Аллан встаёт между ними. Его пистолет направлен прямо в голову Дженни Найгаард.
– Нет, Аллан, не надо… – начинает Сорен.
Щелчок. Выстрел.
Тело девушки тут же обмякает. Её голова ударяется о землю. Она больше не двигается.
Наступившая тишина даже громче двух выстрелов.
Первый шум, который слышит Селина, – это плач детей где-то поблизости. Затем она слышит что-то гораздо ближе: булькающий звук, исходящий из ее собственного горла. Она сгибается пополам и ее рвет на пол. Сладкий вкус Малибу вызывает у нее мимолетные воспоминания о прошлой ночи.
Желудок быстро пустеет. Его сводит судорогой еще несколько раз, и Селина сплевывает в лужу. Снаружи, в саду, она слышит, как офицеры кричат друг на друга.
– Ты совсем сошел с ума?
«Они были зомби, черт возьми!»
«Дайте мне пистолет! Оставь это!»
Селина смотрит и видит, как они дерутся из-за пистолета.
Затем рядом с ней оказывается ее отец, бледный. Не говоря ни слова, он хватает ее за руку и тянет к лестнице.
«Папа, подожди…»
Но папа, кажется, ее не слышит. Он тащит ее наверх в комнату Луизы, где толпа испуганных девушек, включая Луизу, стоит или сидит на полу, рыдая или глядя в тишине широко раскрытыми глазами.