Вся кровь прилила к ее голове.
– Это не смешно.
– А я и не шутил, – произнес он, втягивая ноздрями воздух.
В этот момент дверь в солнечную комнату распахнулась.
Эванджелина обернулась, ожидая увидеть девушку, которую Люк пригласил на ужин, но в комнату вошел Хэвелок.
– А ты еще кто? – Люк скривил губы.
Но Хэвелок оставил его вопрос без ответа и сосредоточился на Эванджелине.
– Принцесса, вы должны кое-что увидеть. Немедленно.
– Не думаю, что сейчас подходящее время, – пробормотала Эванджелина, бросив на Люка встревоженный взгляд. Она не могла оставить его одного, не могла допустить, чтобы он напал на бедную, несчастную девушку. К тому же Хэвелок, вероятно, понятия не имел, кем на самом деле был Люк. Эванджелина даже не была уверена, знал ли он о существовании вампиров, а значит, не мог в полной мере оценить опасность, нависшую над всеми ними.
Хэвелок нахмурился, так что на лице его проступили морщины. Когда он снова заговорил, его голос звучал хрипло и, как показалось Эванджелине, немного испуганно:
– Поверьте, это срочно.
Тогда Эванджелина почувствовала, что повязка на ладони вдруг стала мокрой, а на пол упало несколько капель крови, выступившей из раны, которую они с Аполлоном делили на двоих.
Люк шумно втянул носом воздух, и из его горла вырвался звук, очень похожий на рычание. В следующее мгновение он сорвался с кресла и рванул вперед.
Эванджелина и забыла, как быстро двигаются вампиры. Всего за долю секунды он пересек темную комнату и обхватил ее мощными руками, прежде чем она успела побежать прочь. Одну ладонь Люк положил ей на талию, притягивая ближе к себе, а другой схватил за волосы и оттянул голову назад, чтобы обнажить шею и впиться в нее клыками.
Эванджелина в ужасе закричала.
Но зубы Люка так и не вонзились ей в кожу. Только что он крепко держал ее, обнажив клыки и поддавшись первобытному голоду, но в следующее мгновение кто-то чудовищно сильный отбросил его в сторону и притянул Эванджелину к себе. Трепетно и заботливо, а не грубо и болезненно, как это сделал Люк. Ее спина прижалась к твердой холодной груди, и она почувствовала запах яблок и беспощадности. Эванджелина так сильно дрожала от пережитого страха, что не нашла в себе сил сопротивляться Джексу, пока он выводил ее из полутемной солнечной комнаты.
– Я убью его, – в ярости процедил Джекс.