Очень скоро поверхность столика была богато уставлена вазочками и тарелочками, а в центре гордо возвышалась бутылка с брусничным морсом. Рассаживаясь вокруг, девушки с непривычки не знали куда деть ноги. Но повозившись немного, нашли удобную позу и слегка прилегли на подушки.
– Ну, что начнем с морса, а потом перейдем на чай? – потянулась Диана к стеклянной бутылке, которая, как магнит притягивала ее взгляд.
– Давай, – не стали спорить они, накладывая на свои тарелки салатики и дымящийся плов.
Густая рубиновая жидкость лениво вытекала из горлышка, а девушки, как завороженные, следили за каждой перетекающей в стеклянную посуду капелькой. Их души охватило странное волнение. Каждая подняла свой бокал и осторожно отпила первый глоточек.
– До чего же вкусно, – мечтательно сказала Диана, – это то, что мне было нужно.
– А там точно нет алкоголя? – с подозрением изучала содержимое бокала Катя.
– Откуда в бабушкином морсе может быть алкоголь? – хихикнула повеселевшая Таня.
– Не знаю, Татьянка, – принюхалась к своему напитку Дашка, – у меня как-то странно голова побежала.
– Не говори ерунды, – храбро отпила Таня еще один глоток, – обычный морс.
– А чего это у тебя так щеки порозовели? – уставилась на нее Дашка.
– Нечего на мои щеки смотреть, – фыркнула Таня, – ешь давай, а то плов остынет.
– Точно, девчонки, – вернулась к своей тарелке Дашка, – и правда ведь остынет.
Тарелки опустели, а на дне бутылки ни осталось ничего, кроме стекающих со стенок одиноких капель. Девушки полулежали на подушках и лениво переговаривались. То ли с зимнего холода, то ли по какой другой причине у Тани пунцовыми розами горели щеки, а в голове бродили странные мысли и видения.
Темноволосая Диана вдруг приподнялась с подушек и села прямо, скрестив ноги по-турецки:
– Я только что отчетливо поняла, что не люблю его.
– О ком ты? – сонно спросила Катя и потерла слипающиеся глаза. – Что за ерунда… Меня ужас, как в сон клонит.
– О Вадиме, – коротко ответила Диана, – я должна его бросить.
– Почему? – заинтересованно подняла голову Таня.
– Не знаю, – пожала плечами Диана, – у меня сейчас в голове только эта мысль.
– Странно, – нещадно зевая, сказала Катя, – у меня ни одной мысли нет, кроме той, что я хочу спать.
– Никитос – урод, – горько прошептала Дашка, – мы с Доктором из-за него расстались.