– Правильно, твоя бабушка говорит, – выступил в ее поддержку Георгий. – Многие мужчины женщин сейчас вроде как на пробу берут и скачут глупыми кузнечиками. С одной сначала пожил, потом с другой. Детей везде разбросал. Мама моя точно так же думает и тетя Аминат тоже.
– Молодец, парень, – ласково кивнула ему Марья Петровна и обратила свой взор на Кирилла. – А ты, золотой мой, знаешь ли наш деревенский свадебный обычай?
Кирилл и Таня недоуменно переглянулись и с подозрением посмотрели на Марью Петровну.
– Вижу, что не знаешь, – поправляя седые волосы, сказала она. – Те, кто в деревне нашей венчается, должны взять фамилию Брусницевы. В твоем случае, фамилию жены получается.
– Да что вы говорите такое, бабушка, – возмущенно подпрыгнул на своем стуле Кирилл.
– Тише, сокол мой, тише, – взглядом усадила его на место старушка. – Вот у тебя какая фамилия?
– Веревкин, – гордо выпятил грудь Кирилл.
– А что, хорошая фамилия, – улыбнулась Марья Петровна. – Однако же, Брусницев-то покрасивши будет.
Кирилл беспомощно оглянулся на побледневшую Таню. Та кусала свой многострадальный ноготь, рискуя окончательно испортить свой скромный маникюр.
– Вы дети мои, меня не совсем поняли, как я погляжу, – спокойно продолжила Марья Петровна, – что вам в загсе райцентра в ваших бумажках напишут мне все равно: Веревкины, Петровы или Аничкины. Но на деревенской венчальной церемонии будет у вас другая фамилия – Брусницевы. Под какой фамилией вам жить, сами потом решите. Однако, в нашей деревне испокон веков только одна фамилия прижилась, на том и стоим.
Кирилл еле слышно выдохнул и мысленно отругал себя, что не отговорил Таню от идеи деревенской свадьбы. Но все не так плохо, если в загсе запишут Татьяну под его фамилией. Пусть свои обряды проведут, как им хочется. Не такой он человек, чтобы портить веселье.
– Вот, что еще, ребятки, – вспомнила старушка. – Служитель наш церковный заболел. Поэтому вместо венчания проведем древнюю церемонию обручения. На острове в Брусницевой Пади.
Камни, хранящие тепло летнего солнца, служили надежной опорой ее спине. Она сидела у самого подножия каменистого обрыва, прикрытая от любопытных глаз высокими соснами. В детстве это было ее любимое место. Здесь она строила хижины из веточек своим куклами, шила им дикарские платья из осиновых листьев. А потом резко повзрослела и стала стесняться городских подружек, приезжавших на лето. Ей, казалось, что они превращались в принцесс, а она оставалась все той же гадкой деревенщиной. Мать уступила подростковому напору и увезла ее в город к тетке. А по дороге домой попала в аварию. В своем подростковом презрении к матери она даже плакать не стала на ее похоронах. Это ведь из-за нее они остались жить в деревне, вместо того чтобы как нормальные люди переехать в город. Мать была словно канатом привязана к этому месту. И вот теперь она здесь, а из близкой родни никого. Ни матери, ни бабушки с дедушкой, которые суетились бы сейчас вокруг, подкладывая вкусные кусочки. Да и в городе не прижилась особо. Ходит там из угла в угол, как неприкаянная.