Священник перекрестил графиню и сказал:
– Отпускаю тебе грех твой, раба Божья, Наталья.
– Не утруждайтесь, святой отец. – произнесла Наталья Никифоровна хриплым голосом. – Бог меня уж давно простил. Я каялась перед Ним, а потому и простил. Вы только письмо-то заверните, да положите в верхний ящик моего стола, и ключом вон тем заприте. Пусть дети мои прочтут исповедь мою, чтобы знали, что братья они.
Священник сделал, как повелела графиня, помолился над ней, перекрестился и вышел.
Скоро настала чудная пора золотой осени, хотя наступила она позднее обыкновенного. Золотою листвой были усыпаны парки и аллеи Петербурга. Солнце последним теплом обогревало улицы и мосты. В садах имения Богомоловых дивно пахло осенью, и парили в воздухе паутинки. Косяки перелетных птиц мерно плыли по небу, улетая на юг.
Упражняясь в верховой езде, Василий скакал вокруг имения на своем коне, который был подарен ему на восемнадцатилетние графиней. Под лучами осеннего солнца играло переливами крепкое тело породистого гнедого жеребца, и развивалась по ветру лоснящаяся грива. Из окна наблюдала Соня, маша рукой, как только Василий проезжал мимо нее.
В саду под озолоченной яблоней, роняющей спелые свои плоды, сидел Андрей, читая Евангелие вслух. Рядом в кресле, как обыкновенно, сидела еще не окрепшая и ослабленная Наталья Никифоровна, укутавшись в теплую шаль.
– Маменька, – обратился к матери Андрей. – я хотел посоветоваться с вами в одном деле.
– Я слушаю, говори, конечно. – Наталья Никифоровна посмотрела на сына с вниманием.
– Дело в том, – начал Андрей. – Что мне полюбилась одна молодая графиня. Вы знаете эту семью. Это Мария Нежданова. Помните, мы увиделись с ними в парке, когда ехали с приема три недели назад?
– Я замечала, что ты меняешься при ней, сынок – закивала головой графиня. – Что же ты хочешь, чтобы я сказала?
– Я бы хотел объясниться с ней, – Андрей опустил голову и улыбнулся. – Но я сам ни за что не сумею. Может, мне написать ей письмо?
Наталья Никифоровна отвернулась в сторону и вздохнула, задумавшись. Потом она посмотрела в сторону Василия, подошедшего к окну и разговаривающего о чем-то с Соней.
– Я, конечно, понимаю, Андрюша, – начала она тихо. – Но мне кажется, что эта девушка не будет тебе доброй спутницей.
Андрей посмотрел на мать вопросительно.