– Я знаю об этой семье, что они очень противятся нашей вере – продолжила графиня – И Вася мне рассказывал, что от них кажется какая-то усмешка, если только он начинает свидетельствовать.
– Почему я не замечал этого? – спросил Андрей, пожав плечами.
– Нет, они не посмеиваются в лицо, но, знаешь, это просто чувствуется. Я даже от самой графини Неждановой, их матери, чувствовала это, когда случалось встретиться с нею.
– Хорошо, я понял, маменька. – огорченно сказал Андрей и, встав, хотел уйти.
– Погоди, сын, – остановила его Наталья Никифоровна. – Я не запрещаю тебе. Ты можешь сделать так, как захочешь, но я хочу, чтобы ты прежде подумал, не будет ли беды тебе через нее. Может статься, что она не примет твоей веры, что же тогда?
Андрей молчал, потупив взгляд. Графиня взяла сына за руку, и, притянув к себе, поцеловала его в лоб.
– Ступай, помолись об этом. – сказала Наталья Никифоровна. – Я тоже помолюсь о тебе.
Андрей, сжав губы, кивнул и пошел в дом.
У окна разговаривали и смеялись Василий с Соней. Глаза их сияли, а лица были румяны, молоды и свежи.
– Когда мы поженимся, – говорил Вася – У нас будет много детей. Мы будем собираться вечером у камина и все вместе читать и молиться. А после мы будем петь, прославляя Господа. За окнами будет выть ветер и безумно кружиться метель, а в доме будет тихо и уютно. – он наклонил голову и улыбнулся, замечтавшись. – Ты будешь качаться в кресле, а я буду рядом держать тебя за руку, как сейчас.
– Ты очень загадываешь, Вася, – засмеялась Соня. – Даст Бог, если живы будем.
– Да, да, – согласился Василий. – Я так счастлив, что все так оказалось.
– Как? – удивилась Соня.
– Вот так. Что ты, оказывается, тоже в Господа веришь и Евангелие знаешь. Я же столько молился об этом, так переживал. А Бог дал мне даже быстрее, чем я думал.
– Я тоже очень рада этому. – улыбнулась Соня, глядя в глаза Василию.
К вечеру, когда все разбрелись по своим комнатам, Василий, ища брата, вошел в зал. Андрей сидел за столом с листком бумаги в руках, немного покачиваясь в раздумье. Он писал что-то, потом быстро зачеркивал, брал новый лист бумаги и снова писал. Наконец, он обременено вздохнул, покачал головой и, взглянув на Василия, вошедшего в комнату, сказал:
– Василь, я не знаю, как написать, у меня не получается.
– Что и кому ты пишешь? – спросил Василий, подойдя.